– Понимаешь, сын, – проговорил тот, – Морозов, он ведь хоть что-то для рабочих делает. Больницу, школу и общежития построил. Деньги хоть и небольшие, но все же в Русскую землю вкладывает, а американцы что?
– Что американцы? – переспросил он тогда.
– Они в большей степени свои карманы набивают. В тот момент, наверное, и принял решение Игнат
Сухомлинов никогда из России, как бы обстоятельства ни складывались, не бежать. Поэтому, когда грянул Октябрьский переворот, назвать сие революцией у старшины язык не поворачивался, а затем Гражданская война, с белыми офицерами из бегущей Одессы на запад он не пошел. Остался в России. Стал простым гражданином. Затем, правда, пришлось документы и метрики подчистить. Хорошо, что друзья в Совдепии остались надежные.
Американцы. Союзнички. Тянули со вторым фронтом, а теперь вот, когда перелом произошел, рвутся к сердцу фашистского рейха. Эти способны все испоганить, как когда-то это сделал Петр Федорович. Неожиданно Сухомлинов подумал, что если бы у него была такая возможность, то наследничку Елизаветы он бы с радостью помешал.
– Цитадель, я – Замок, – вновь доносилось из соседней комнаты. – Цитадель, я – Замок.
Неожиданно голос изменился. Радист радостно вскрикнул:
– Есть связь, товарищ лейтенант! Потом сменилось на:
– Цитадель, я – Замок. Ведем бой с превосходящими силами противника. Координаты…
Дальше старшина не слышал. Сначала был взрыв. Потом все поплыло перед глазами. Затем все в одно мгновение закончилось.
Лейтенант пришел в себя. Голова болела. В воздухе висело облако пыли. Рядом с убитым рядовым лежал Сухомлинов. Лицом вниз. Пулемет, раскуроченный и теперь бесполезный, валялся тут же. Зюзюкин поднялся и, пошатываясь, подошел к старшине.
– Игнат Севастьянович, – проговорил он, прикасаясь к спине бывшего царского офицера. – Ты как?
Тишина. Безмолвная и страшная.
– Игнат Севастьянович, – повторил Зюзюкин и перевернул старшину на спину. Тут же отшатнулся.
Сухомлинов был мертв. Огромные темные глаза, теперь уже безжизненные, смотрели куда-то вдаль. Невольно у лейтенанта проступила слеза. Сдержался.
– Унеслась душа в рай, – прошептал он.
ГЛАВА 1
Восточная Пруссия. Апрель 1745 года
Первая мысль – умер и попал на тот свет. Вот только одна загвоздка, в Бога последние семь лет Сухомлинов не верил. Да и как в него верить, когда он допускает такое. А раз Бога нет, то и загробной жизни тоже не существует. Отсюда вывод – он еще жив. Сержант пошевелил рукой. Точно – жив. Невольно двинул кистью и почувствовал, что коснулся стены. Открыл глаза. Так и есть, комната. До боли знакомая. Приподнялся. Огляделся. Знакомый комод, стол, правда, выглядевший совершенно новым, кушетка. Около стены. За стеной голоса. Говорили по-немецки. Вторая мысль – в плену. Почему тогда не убили?