Вернув себя с небес на землю, он вдруг спохватился, что негоже таращить на нее глаза, как форель, выброшенная на берег, и стал лихорадочно искать в своем разгоряченном мозгу какие-нибудь подобающие случаю слова, пытался собрать спутавшиеся мысли в нечто связное. К его удивлению, молчание нарушила она:
– Меня зовут Кэтлин.
– Ирландское имя, но говорите вы совсем без акцента?
– В детстве меня отправили в Англию, и я жила в Леоминстере у друзей нашей семьи.
– Почему?
Она нахмурила изогнутые брови.
– Мои родители больше занимались лошадьми, чем детьми, и проводили по нескольку месяцев в году в Египте, где подбирали элитных лошадей для своей фермы. Я создавала… неудобства, а вот их друзья, лорд и леди Бервик, тоже разделявшие их увлечение, предложили отдать меня им, чтобы воспитывать вместе со своими двумя дочерьми.
– Ваши родители и сейчас живут в Ирландии?
– Мать умерла, а отец да, и сейчас там. – Ее взгляд стал отсутствующим: по-видимому, мысли унеслись куда-то далеко, потом она добавила: – Асада я получила от него в качестве свадебного подарка.
– Асада? – не понял Девон.
Кэтлин подняла на него взгляд, почему-то виноватый, ее шею и лицо медленно залила краска. И тут Девон понял:
– Коня, который сбросил Тео.
– Да, но в том не было вины Асада: конь был совершенно не объезжен, так что отцу пришлось выкупить его обратно у человека, которому он его продал.
– Зачем же было дарить вам такого коня?
– Лорд Бервик часто разрешал мне помогать объезжать молодых жеребцов.
Девон демонстративно окинул взглядом ее хрупкую фигуру.
– Да вы же не больше воробышка!
– Наезднику не нужна грубая сила: арабские скакуны очень чувствительны; им достаточно понимания и мастерства.
Как раз этого у Тео не было. Каким же надо было быть идиотом, чтобы подвергать риску и себя, и ценное животное.
– Тео что, решил так развлечься? – не удержавшись, спросил Девон. – Или захотел продемонстрировать храбрость?
В ее глазах появился и быстро исчез проблеск какого-то сильного чувства.
– Когда он в гневе, его невозможно остановить.
Рейвенел как он есть. Если кто-нибудь хоть как-то пытался противоречить Тео или в чем-то ему отказать, это вызывало взрыв. Возможно, Кэтлин думала, что сможет с ним совладать или что время его смягчит, поскольку не могла знать, что гнев у кузена всегда перевешивал любое чувство самосохранения. Девону очень хотелось думать, что с ним все иначе, но увы: в прошлом он тоже бывал этому подвержен, и не раз. Случалось, его тоже охватывала кипящая, как раскаленная лава, всепоглощающая ярость. В такие моменты он чувствовал себя великолепно, а потом, когда приходило осознание, не хотелось жить.