Тем временем Нинка быстро позавтракала, достала из шкафа зимние сапоги, укуталась и уже собиралась выходить, как вдруг ее окликнула бабушка:
– Нино! Нинок! Куда ты собралась? – спросила она, внятно говорящая по-русски, но всё еще сохранившая легкую нотку грузинского акцента скорее специально, чем по случайности и неумению.
***
Она переехала в Москву из Грузии после войны, «сдуру», как говорила сейчас. Молодой красивый парень – настоящий грузин из Тифлиса вскружил голову, а затем отправился на войну, защищать не то что бы свою родину. И дошел до Берлина и вернулся обратно, только не в Тифлис, а в Москву. И решил остаться здесь жить, потому что на самом деле всегда мечтал с самого детства. Ещё ребенком он был для того времени странным – всё время сидел дома и читал. Книг тогда было, конечно, мало, но что находил – проглатывал за день, а потом еще несколько раз перечитывал. Мечтал стать профессором, преподавать в университете, и все, что вокруг происходило – войны, восстания, репрессии – совсем не замечал.
Вот и во взрослом возрасте, вернувшись с войны, сделал вид, что забыл все, что там видел и зажил, как многие в то время, по-обычному. Нашел квартиру, перевез туда Эку, бабушку Нинки, отучился в университете, стал преподавать, пока Эка год за годом рожала детей, стирала, убирала и болезненно тосковала по родине – по Грузии, по Тифлису, по своему дому в трущобах и туалету на улице. Но мужа любила страшно, детей своих тоже, да и негоже это – грузинской женщине разводиться. Поэтому по ночам плакала, а утром вставала и продолжала крутиться как белка в колесе.
Муж умер рано, от сердечного приступа, не выдержал воспоминаний, которые так отчаянно пытался забыть. А она осталась одна с пятью детьми. Ане, маме Нинки, было тогда пять. Отца она совсем не помнит и за всю свою жизнь ни разу в Грузии так и не побывала, посему считает себя полностью русской, несмотря на невероятное в своей простоте изящество, что присуще лишь южным женщинам.
Да и Нинка, проведшая детство с папой, коренным москвичом, насчет своей национальности и не задумывается – куда ей до всех этих взрослых слов.
***
И бабушке своей на чистом русском, немного замявшись, так и ответила:
– К Ленке, у неё сегодня день рожденья.
Бабушка Ленку почему-то не любила.
Что-то, что за всю свою большую жизнь Эка так и не смогла (а, может, и не захотела) осознать, не нравилось ей в русских девочках, девушках и женщинах, как говорят – от мала до велика. Не было в них южных кровей, южных страсти и целеустремленности. Все они казались ей одинаковыми – белесыми, молчаливыми, невзрачными, сливающимися долгой зимой с серыми небом и снегом.