– Правда, – ответила я, принимаясь за его повязку. Крови уже почти не было, за ночь ткань перепачкалась совсем чуть-чуть. – А вы что-то имеете против Одарённых?
– Что за странное предположение? – нахмурился эрл. – Почему ты спрашиваешь?
– Просто господин Кале кажется мне хорошим человеком…
– Пять поколений моих предков по мужской линии были Одарёнными, – сказал Раймонд. – Было бы странно, если бы я что-то имел против дара. Так что если тебя интересует, не собираюсь ли я объявить гонения на лекаря, а заодно и на твою тётку, то – нет, не собираюсь.
– Простите, если сказала что-то не то. Просто Одарённых не любят очень многие.
– У твоей тётки были на этой почве проблемы? – высказал предположение эрл, буравя меня внимательным взглядом.
– Были, – кивнула я. – Несколько раз. В одном случае ей пришлось перебраться на новое место. В другом – за неё вступились представители местных властей, и инквизитор, который заинтересовался её персоной, был вынужден отступить. Проблемы были всегда, а после Смуты стало ещё хуже.
– В этом нет ничего удивительного. – Взгляд эрла устремился мимо меня и стал менее сфокусированным. – Сколько лет тебе было, когда закончилась Смута?
– Восемнадцать.
Я сказала правду. Один из главных принципов агента – лгать только там, где это действительно необходимо.
– Значит, ты была уже достаточно взрослой, чтобы увидеть и запомнить. Впрочем, ты ведь, наверное, пересидела те годы в какой-нибудь глухой удалённой деревне.
Я грустно усмехнулась, пользуясь тем, что он, кажется, перестал замечать всё вокруг. В глухой удалённой деревне, как же!
До Смуты я была нормальной интеллигентной девушкой, как все. Музицировала у камина, вышивала крестиком, зачитывалась романтическими книгами. А дальше – подполье, потом уличные бои, потом охота на предателей и военных преступников. А после – школа, дабы систематизировать знания и отточить умения, и работа агентом как дело, наиболее близкое к тому, чем я занималась до тех пор. Смешно и глупо возвращаться к вышиванию после того, как счёт убитых тобой людей давно перевалил за первый десяток. После того, как за какие-то полтора года пришлось похоронить родителей, друзей и зеленоглазого мальчика. После того, как рука привыкла обращаться с кинжалом, стилетом, а если надо, то и кухонным ножом и совсем позабыла о таких хрупких предметах, как иголка и тем более нитка…