Перебросив полотенце теперь через плечо, чайханщик ловко переставил все, что было на подносе, на мраморную столешницу – вазочку с колотым сахаром и щипцами, вазочку с засахаренными фруктами, стаканчики-армуды и круглый фаянсовый чайник.
– Гэнаб[6] Гунар, – подхалимски улыбаясь, обратился он к шведу, – вы все правильно предсказываете. Когда будет не так жарко?
– В конце сентября, – важно ответил швед.
– Спасибо, господин! – восторженно отозвался чайханщик. – Вы настоящий фалчи[7]. – Он разлил дымящийся чай.
Юханссон развеселился, но Моня по-прежнему не сводил глаз с горизонта, почесывая пальцем висок.
– Продавать, и чем скорее, тем лучше!
– Что вы все заладили: продавать, продавать…
Листья огромного платана, закрывающие открытую площадку чайханы, лениво шевелились. Маленький ветерок рождался только на этой горе.
– Дорогой, что продаешь? – спросил сидящий за спиной у Мони купец. Ветерок донес до него слова, громко сказанные управляющим.
– Все, что у тебя есть, продавай, – посоветовал озадаченному торговцу Моня.
– Послушайте, господин Левинсон, если для вас мнение консула Донеля ничего не значит, то знайте, что генерал Денстервиль…
– Генерал – осел, а консул – болтун!
– Это становится невыносимым, – возмутился швед, – я сегодня телеграфирую в Стокгольм и потребую, чтобы меня освободили от вашего присутствия в компании.
– Я вчера ночью получил письмо от Нобеля. Он ответил на мой доклад. У меня полный карт-бланш на дальнейшие действия.
Моня достал из внутреннего кармана распечатанный конверт с вензелем.
– Какой доклад? Когда вы его сделали? Как переслали? – Юханссон, говоря это, протирал платком пенсне, потом напялил его на нос и углубился в изучение директивы.
– Как послал? С родственником-негоциантом. Он мой троюродный брат. Написал я свой доклад на идише. Кто может прочесть идиш?
– Нобель знает идиш?
– Нобель не знает. Мой родственник Яша перевел Эммануилу Людвиговичу мое послание.
– Вы в такие вопросы посвящаете родственников?
– Гунар! Не надо так переживать! Яшу нефть не волнует. У нас свои дела, у него свои. Он возит в Стокгольм через Баку из Персии сухофрукты…
Управляющий наконец оторвался от чтения письма. Снял пенсне.
– Как все это понимать? – спросил он.
– Так, как написано. Вы продолжаете работать, как работали. Я буду искать и договариваться с покупателями. До момента окончательного заключения сделки о ней будем знать только мы двое и, естественно, покупатель и выбранный банк.