Я тоже молчу, не в силах вымолвить ни слова. Внезапный сдвиг в пространстве-времени лишил меня дара речи – а впрочем, так бывало всегда, когда он приближался ко мне. И в сорок лет я не мудрее, чем в семнадцать. Как в юности, перехватило дыхание, и я не могу издать ни звука, а стоило бы сделать ему втык за то, что перегородил своим мастодонтом весь переход.
Он едва заметно кивает, жмёт на газ и исчезает, а я остаюсь на тротуаре в облаке выхлопных газов.
С кассетой в руках, ошеломлённая, я добредаю до сквера. Солнце палит нещадно, но, когда я поднимаю глаза, небо кажется ослепительно чёрным. Настоящая калифорнийка никогда не оставит дома тёмных очков, а я вышла на яркий свет безоружной, теперь мне ничего, кроме очертаний предметов, не разглядеть. И только запах травы, которая без влаги чахнет быстрее, чем успевает подрасти, да тяжёлый аромат дикой алычи, цветущей в этом году необычайно рано, да пыльные эвкалипты, с которых облезает кора. Всё жаждет воды.
А вот и садик, и отчего-то я знаю, что меня ждёт не четырёхлетний чумазый малыш с кудряшками, а взрослый мужчина, наставник – встречает, чтобы помочь мне добраться до дома.
Когда я была маленькая и мы жили с родителями-инженерами и старшим братом в одной комнате, я слышала, как они обсуждают странную теорию: будто бы прошлое, настоящее и будущее сосуществуют одновременно в разных частях многомерной Вселенной. Помню, как я лежала на своей зелёной кушетке, напрасно стараясь заснуть; да и как тут заснёшь, если неотвязно мерещится, что я не девочка, а старуха, живу за соседней дверью и никто меня не узнаёт. Трясясь от страха, я перелезала к родителям в постель, чтобы немного успокоиться.
С той поры я часто размышляла об этой теории, пытаясь представить, на что похожи парадоксы квантовой физики в обыденной жизни. Вот уж не ожидала, что они неожиданно настигнут меня одним на редкость тёплым и полным воспоминаний январским днём. Я задыхалась от волнения, когда чуть не бегом взбиралась на вершину холма: поскорей бы увидеть сына.
Он ждал меня в игровой комнате, и ему по-прежнему было четыре; он взял меня за руку, вывел на улицу и спросил: «Как ты провела сегодня день, мама?» По тому, как это звучало, ему вполне могло быть и тридцать. «Я хочу есть, – сказал сын. – Сегодня на обед была рыба, а я рыбу не люблю. Я её выбросил».