Не бойся. Ты не потеряешь руки. Ты умная. Что-нибудь придумаешь.
ДЕЛАЙТЕ ВАШИ СТАВКИ, ДАМЫ И ГОСПОДА. НАША ЛОШАДКА ПОПЛЫЛА! ДЕЛАЙТЕ СТАВКИ, СКОЛЬКО ОНА ЕЩЕ ПРОДЕРЖИТСЯ! Я СТАВЛЮ НА ЧАСИК-ПОЛТОРА АХАХАХ! У НАШЕЙ ЛОШАДКИ СЛОМАЛИСЬ ВСЕ НОЖКИ, НАША ЛОШАДКА ИЗДОХЛА!
– Останутся рожки без ножек, да? – прошептала Мэри, выпуская горячий пар изо рта и, превозмогая усталость, двинулась дальше.
Спустя еще час Мэри ощутила себя как на раскаленной сковороде. После безумного холода ей стало невыносимо жарко. Снять что ли куртку с шапкой? Она хотела стянуть с себя «варежки», но пальцы не сгибались. Или сгибались – она их не чувствовала. Мэри неожиданно рассмеялась. Смех ее становился все громче и в итоге превратился в свистящий хрип.
– Какая же тут у вас жара… – руки повисли, как шланги, и девочка брела вперед, даже не глядя перед собой. Если она обо что-то споткнется и рухнет, то точно больше не встанет. Рядом прыгал Томик, останавливался перед ней и лаял, пытаясь привлечь внимание хозяйки, чтобы та не потеряла сознание. Мэри все шла вперед, сгорая от жары. Пройдя десятки километров по сугробам в такой холод, организм сам начал вырабатывать энергию, чтобы согреть и спасти тело. И хватило этой подзарядки ненадолго.
Спустя еще полчаса батарейки сели.
Мэри сидела на снегу и смотрела вниз, покачиваясь из стороны в сторону и улыбаясь, как наркоман, принявший только что долгожданную дозу.
Совсем чуть-чуть… что в этом такого? Уже стемнело, дуреха, а ночлега у тебя нет. Неужели ты готова умереть, не проглотив хотя бы капельку воды?
Мэри медленно подхватила снег своей не сгибающейся ладонью в замерзшем носке и припала к нему губами, жадно поедая снег, комкая и высасывая из него воду. Томик лаял, рычал, но Мэри его не замечала.
Напившись, она почувствовала, как веки ее слипаются. Хитрюга Морфей уже не легонько касался ее головы – он с нежностью обнял ее, как обняла бы бабушка, увидев Мэри.
Снег… ты спас меня… ты такой мягкий и теплый… комфортный… накрой меня одеялом. Я просто усну.
Томик начал метаться и скакать рядом, рыча, лая, скуля. Он чувствовал, что теряет хозяйку. Она зависла в сидячем положении с закрытыми глазами, руки повисли.
Проснись!
Нет. Мне наконец-то хорошо.
Проснись же!
Зачем? Мне тепло.
Томик начал тыкаться мордой в холодный нос хозяйки, от чего она покачнулась и рухнула в сугроб. Пес наскочил на нее передними лапами и начал толкать ее, тормошить.