– Макс, я серьёзно.
– Чувак, я тоже.
– Ты знаешь: откуда она прикатила?
– Саратов.
– Ну?
Никита недоуменно пожал плечами.
– Обычный город.
– Это не Москва.
– Разницу я понимаю.
– Чувак, она примчала сюда за хорошей жизнью.
– И это по-твоему плохо?
Никита посмотрел Максу в мутно-зеленые от недосыпа, глаза. Внутри у Никиты, что-то вдруг заиграло, похожее на злобу. Максу рассуждать легко, когда родился в своей квартире, а не в ипотечной, съемной или детдоме. Хоть и рожают тебя в роддоме, но везут ведь в чужой дом.
– Нет, – Макс немного зажеманился.
– Ну вот.
– Таких, как она я называю мотыльки, – Макс не унимался.
Он погладил свою шикарно ухоженную барбером бороду и повернулся к Никите надменным профилем.
Никита безучастно покачал головой.
– Мотылек живет два дня, – Макс косо глянул на Никиту, – А такие, как Аня гнездятся два года в Москве. Это дедлайн, чувак, – время за которое ты должен к кому-то прилипнуть. То есть выскочить удачно замуж.
– А если не вложиться в срок?
– Эти особи либо перегорают ко всему: потому что ими пользуются богатенькие молодые раздолбаи. Или устают жить на содержание папиков.
– Кто такие папики?
– Это такие пузаны с кошельком, с закрашенной, в дорогом салоне, плешью на башке. Но попробуй еще найди нормального, а не извращенца. Короче один шанс из ста. Легче наткнуться на любовь. Но кто хочет жить с милым в шалаше?
– Ты прям драматическую арлекинаду расписал.
– И не говори. Почти каждая провинциалка тянется только к бабкам, – Макс был доволен собственными выводами и надменно улыбнулся, давая понять, что он из другой касты.
– А вот собственно и… провинциалка.
– Но, – Макс выдержал паузу. Набрал в легкие воздуха и сказал: ты исключение для Ани. Зайдешь и без бабок.
Аня вышла из лифта и повернула направо, в сторону противоположную выхода.
Макс окрикнул ее: Анчут!
От того как он исковеркал ее имя, у Никиты наизнанку выкрутило живот.
Аня обернулась, распушив винные, цвета глинтвейна, волосы. Из последних сил ослепительно улыбнулась, словно позировала фотографу, который прятался за высоким зеленым фикусом, в глиняном горшке.
Аня подошла к ребятам, и Никита заметил, как она отвела взгляд в сторону. В синих, как небо глазах проглядывалось отчаяние. Улыбка безнадежно сползала в низ, по утонченному профилю лица, подчеркнутого люксовой косметикой.