– Но как-то же вашим элитам удавалось столько лет вертеть всеми нами?
– Ну, у них вон, сколько жизней, а у меня на этом фронте, всего одна, моя и она уже под прицелом… Я сама связалась с Ермаком… Он уже ждет вас… Вам незачем умирать на чужой войне и уж точно в чужой для вас стране, вы же, как-никак, патриоты…
Пацифист серьезно задумался о себе и о его бойцах, которые точно бы не бросили своего командира и в любом случае готовы разделить с ним его выбор, не посмев предать воинское братство:
– При всем моем уважении, но мы остаемся.
– А вы и вправду не умеете отступать, да ведь?
– «Умри, но сделай» – вот наш девиз. А тут еще даже стрелять не начали, так что…
Рейчел налила ему и подвинула второй стакан к нему:
– Всё не было подходящего случая, но думаю сейчас, как раз он представился… Пришли первые анализы, после вашей операции и они не утешительны… Ни я, ни мои врачи не знают кто, а главное, как именно, обтянул кости Инферно этим материалом. Снимки его костей раскрыли его секрет, но мы так и не знаем, как ему это удалось.
– Я что-то не понял, эффект ведь достигнут, так в чем проблема?
– Не совсем… По результату операции, вы одинаковы, разница лишь в том, что ему удалось избежать побочных эффектов, а вам нет…
Пацифист облокотился об стол:
– И сколько?
– Не больше года. Мне очень жаль.
Пацифист выдержал паузу, а после покивал:
– Ну что ж, метод проб и ошибок… Да уж…
Еще молодой парень, ровесник Инферно, не знал, что сказать, ни себе, ни тем более своим бойцам. Хоть Рейчел и была истощена своими распрями, тем не менее, она попыталась переубедить человека, который всегда был рядом и хоть по долгу службы, но не давал её в обиду никому и никогда:
– Я рассказала Ермаку, он, как и я, считает, что для вас война уже окончена, но в отличии от меня, считает, что не в праве приказывать, как вам провести оставшийся вам срок. А я приказываю, вернись домой и, хотя бы сколько-то, но поживи для себя, в свое удовольствие.
Пацифист не посмотрел на нее, и продолжил смотреть в никуда:
– Домой? Я, как и мои бойцы, сироты. У нас нет дома, у нас есть только отечество, которому грозит полное истребление. И логово этой мрази здесь, в этой стране. Я никогда не вернусь на родину и уж точно не смогу пожить в свое удовольствие, среди людей, которые обречены на смерть, мразью, что гнездится здесь. Для меня война не кончена, как и для моих бойцов. Мы сдохнем, но не допустим краха нашей родины.