! – громко рявкнул хриплый мужской бас и громко кашлянул. Мальчишка втянул голову в плечи и быстро зашлепал по коридору, припадая на левую ногу. Денис обратил внимание, что ноги мальчишки были одеты в совсем новые ичиги, на которые были натянуты новенькие блестящие калоши, с острыми носами. «И в наше время такая обувь стоила не мало, а что сейчас говорить о цене! Баснословные деньги стоят хорошие ичиги! Как фирменные адидасовские кроссовки!» – оценил обувку Прыщавого, как сходу окрестил Денис Никифорович мальчишку, критически осмотрев себя, одетого в засаленные кальсоны неопределенного цвета, с большим желтым пятном у гульфика и в рваном ситцевом халате на голое тело. Открыв дверь кандейки
[17], как посоветовал туберкулезный мужик, Денис Никифорович обнаружил небольшое помещение, где стояло три швабры, сделанные из бинтов, два куска электрического провода с вилками и самое главное, здоровенный металлический жестяной стакан, в который Денис с наслаждением помочился. И только Денис поставил стакан на место, как женский голос, с визгливыми интонациями записной сплетницы и скандалистки, спросил: – Бола! Сиз нима киласан
[18]? – Ищу тряпку, сделать себе обувь. Мне ходить не в чем! – по-узбекски, громко ответил Денис Никифорович, склонив голову и скромно разведя руками. – Бедный ребенок! Тебя привезли совсем мертвого, но вот немного отошел. У меня вот только света нет! Я бы тебе что-нибудь нашла! – сходу пожаловалась худенькая женщина, в мужском чапане, и с оренбургском платком на голове. Платок пересекал приличных размеров грудь, крест накрест, завязанный на спине. – Давайте, тетя, я посмотрю, что там у вас со светом! – по-русски, предложил Денис Никифорович, зная по собственному опыту, как много в лечении больных зависит от младшего медицинского персонала. – А ты сумеешь, сыночек? – моментально заинтересовалась тетенька, облачившись в новый синий байковый халат, и выволакивая из угла заляпанную известью, деревянную стремянку. Денис Никифорович стал залазить на стремянку и у него с ноги слетел древний тапочек. – Сейчас милый, я тебе помогу! – пообещала санитарка, нырнув в угол. Через десяток секунд санитарка вынырнула, держа в левой руке пару шерстяных носков и узконосые галоши, а в левой новую брезентовую сумку от противогаза. – Подними левую ногу, бола! – скомандовала санитарка, одевая на голую ногу толстый шерстяной носок, а следом остроносую галошу, которая была только немного великовата. – Теперь правую ногу подними! – последовала новая команда и вторая нога оказалась одетой в шерстяной носок и остроносую галошу у которой имелась приличная дырка справа и был порван задник. Денис Никифорович почувствовал, как тепло от ступней поползло вверх к ногам, согревая все худенькое тело. Встав на стремянку, Денис Никифорович принял от санитарки тяжелую сумку от противогаза и повесил ее через левое плечо, вопросительно посмотрев на санитарку. – Там какие-то щипчики, отвертки, которые остались после электрика. Он на фронт ушел, а его вещи остались. А через неделю пришла похоронка, – пояснила санитарка происхождение инструментов, утерев концом некогда белого платка слезы. – Погнали! И никого не ждем! – заявил Денис Никифорович, вставая на верхнюю площадку стремянки. Сделав вращательное движение правой рукой, Денис Никифорович получил кусок тряпки, и одним движением аккуратно вытер пыльную лампочку, внимательно посмотрел на нее. Лампочка накаливания с желтым от времени стеклом была вроде целая. По крайней мере, вольфрамовая спираль за стеклом, целой стояла на месте.