Во-вторых, в центре внимания историков оказались менталитет рядовых исполнителей преступных приказов и мировоззрение высших военачальников. Образ мыслей войсковых офицеров и солдат исследуют главным образом американские ученые. Предлагаемые ими объяснения антисемитского поведения рядовых исполнителей Холокоста отличаются радикализмом и часто вызывают неприятие немецких специалистов. Так, Кристофер Браунинг утверждает, что мотивами превращения сотен тысяч военнослужащих в соучастников преступлений были повиновение приказу и страх перед наказанием, бюрократизация массовых убийств и господство в немецком обществе антисемитской идеологии, групповой конформизм и приспособление к поведению сослуживцев[12]. Омер Бартов считает, что война вермахта на Востоке отличалась возвратом к варварству, который был обусловлен техническим и численным превосходством противника, тяжелыми погодными и бытовыми условиями и вызван массовыми потерями, распадом первичных групп солдат, связанных между собой общностью языка, вероисповедания и обычаев. Ожесточение бойцов на фронте ускорялось под воздействием идеологии арийского превосходства, извращенной дисциплины – безжалостного обращения немецких офицеров с собственными солдатами и попрания норм международного права по отношению к местному населению[13]. Историк и политолог Дэниел Голдхаген назвал обыкновенных немцев добровольными исполнителями Холокоста. По его мнению, издавна распространенный в Германии элиминирующий антисемитизм позволил Гитлеру превратить миллионы немцев в убийц евреев[14].
Новые концепции Холокоста и криминальной роли вермахта в Третьем рейхе завоевывали свое место в германской исторической науке не без труда. Например, со стороны таких известных исследователей, как Ганс Моммзен, Юрген Кокка, Эберхард Йеккель, Норберт Фрай, в адрес Голдхагена было сделано множество упреков в поверхностной трактовке источников, упрощениях и скороспелости некоторых выводов, методологической несостоятельности. Весьма критически представители немецкого исторического цеха оценили концепции Омера Бартова, Кристофера Браунинга и американского историка Арно Мейера. Последний, рассматривая роль вермахта в «окончательном решении» еврейского вопроса, пришел к выводу о том, что Холокост был результатом не целенаправленной политики нацистов, а следствием неудачи стратегии молниеносной войны и материально-технических проблем германских вооруженных сил, обозначенных только осенью 1941 года