Я все еще смотрела сквозь родителей, еле дыша и, кажется не моргая. Скупая слеза тихо сползла по щеке, оставляя маленькую соленую дорожку, которая, высыхая, тут же стягивала кожу.
Уже через пару часов я узнаю, кому будет принадлежать моя жизнь. Может молодому электромеханику, чья мастерская находится через два дома, за углом. Я так и не запомнила его имя. Лис говорила, что ему восемнадцать и его список все еще пуст. Он мне нравится, добр и хорош собой.
А что если это будет кто-то из шайки Томаса? Нет. Нельзя допускать подобных мыслей. Среди его окружения нет ни одного адекватного парня. К тому же половина уже запечатлена, а кто-то обручен.
Не знаю, сколько времени мы просидели в полной тишине. Никто из нас не решался ее нарушить.
Я дрожащими руками отодвинула так и не тронутый завтрак.
– Что ж, – мой голос дрожал, как и все мое тело. Я с трудом узнавала свой щебет, кажется, сорвала голос, – думаю нам пора. Нет смысла тянуть время, если все уже решено.
– Телла…
– Не стоит отец. Сегодня было уже слишком много сказано, а день только начался. Спасибо, за поздравления, подарок…
Я слегка склонила голову, выдавила улыбку и вышла из-за стола.
Поднялась к себе и разделила слезы и свое несчастье с подушкой.
Я выплачу их здесь и сейчас. Пусть это будут последние слезы. Нельзя, чтобы кто-то увидел во мне трусливую, жалкую и затравленную девочку.
Я забуду, что мечтала о свободе, пусть и не долгой, о любви, хотя о ней следовало даже не мечтать. Если мои родители не питают ее ко мне, то, чего можно ждать от человека, которого как и меня огорошат новостью о внезапном изменении в законах.
Нельзя показывать слабость, кем бы ни был человек, с которым я запечатлюсь.
Помню, как Лис кричала папе, что Мирт избивает Йорин.
– Она виновата сама. Супруга должна быть поддержкой и опорой, а Йорин вечно мямлит себе под нос. Удивлен, что лаборатория выкинула именно ее имя в единственные кандидаты Фестону. Ему нужна сильная женщина, а не эта тряпка.
Тогда я и поняла страх тети. Яблоко от яблони как говорится. Тем не менее, теперь я сделала из этого вывод, нельзя быть мямлей и тряпкой – раздавят.
Смахнула слезы, подошла к зеркалу и поняла, что следует умыться. Не стоит спускаться в таком виде. Никаких слез, никаких эмоций.
Умылась, причесала свои непослушные каштановые пряди, которые неаккуратно торчали в хвосте, и попыталась улыбнуться. Попытка не увенчалась успехом, мой рваный оскал прервали внезапно выступившие слезы. Так не пойдет. Открыла окно, позволила ветру вновь растрепать волосы, постаяла минут пять у открытых ставней. Хорошо, так значительно лучше. Прохладный весенний воздух быстро привел меня в чувства. Я вновь умылась и решила больше не улыбаться. Никогда.