«Dark house,[5] by which once more I stand…»
Dark house, by which once more I stand (темный дом, у которого я вновь стою; once more – еще раз, вновь)
Here in the long unlovely street (здесь на = на этой длинной, некрасивой/унылой улице; unlovely [ʌn'lʌvlɪ] – непривлекательный, неприятный, противный),
Doors, where my heart was used to beat (двери, где = перед которыми мое сердце обычно билось; used to – имело обыкновение /делать что-либо/)
So quickly (столь быстро = учащенно), waiting for a hand (в ожидании руки),
A hand that can be clasp’d no more (руки, которую больше нельзя пожать: «рука, которая не может быть более сжата»; to clasp – сдавить, сжать, крепко схватить /рукой/) —
Behold me (смотри на меня; to behold [bɪ'həʋld] – увидеть, заметить, узреть; behold! – вот!, смотри!), for I cannot sleep (ибо я не могу спать),
And like a guilty thing I creep (и, словно провинившееся существо, я бреду; guilty ['ɡɪltɪ] – виновный; виноватый; guilt [ɡɪlt] – вина; чувство вины; to creep – ползать; пресмыкаться; красться; подкрадываться; ползти, медленно продвигаться; еле передвигать ноги)
At earliest morning to the door (самым ранним утром к двери).
He is not here (его здесь нет); but far away (но вдали; far away – вдали, в отдалении; far – далеко; away [ə'weɪ] – далеко, вдали; away from home – вдали от дома; прочь)
The noise of life begins again (шум жизни начинается снова = возобновляется; noise [nɔɪz] – шум, гул, гам),
And ghastly thro’ the drizzling rain (и мертвенно/призрачно сквозь моросящий дождь; ghastly ['ɡɑ:stlɪ] – наводящий ужас, жуткий, страшный; ужасный; неприятный, отвратительный /о каком-либо виде/; мертвенно-бледный; призрачный; похожий на привидение: a ghastly pallor – мертвенная бледность; thro’