Альта поняла, что жители квартиры мирно спят. Только в таком случае стеклянные ручки и ножки оживали, глазки могли смотреть не только перед собой, а платьице и золотые кудри, словно по мановению волшебной палочки оживали и развевались.
Елочные лапы, на которых теперь жила девочка, были менее раскидистые, чем в прошлые разы. Это была верхняя половина Елки, и с высоты огромный зал просматривался, как на ладони. Гирлянда стала гораздо ярче, а лампочки меньше, чем в прошлые разы. Стало очень светло, но что-то Альте в этом новом свете не хватало.
– Эй, Альта! – послышался голос где-то снизу.
Девочка, балансируя на елочной ветке, маленькими шажочками побежала на голос. Чуть вдалеке она заметила фигуру между зеленых лап на нижнем елочном ряду.
– Феликс! – с улыбкой воскликнула она.
То был статный, подтянутный мужчина средних лет в темно-зеленом мундире с белыми галифе. Золотые пуговицы подчеркивали праздничный образ бывалого кавалера, а тонкая стеклянная черная мушкета добавляла строгости и напоминала о победах в тяжелых сражениях. Усы по-гусарски подкручены, воротник прикрывал и без того длинную шею, из-под кивера пробивалась шевелюра смоляно-черного цвета.
Стеклянный солдатик Феликс очень обрадовался внезапному появлению своей подруги. Нарочито по-военному он отмаршировал по еловой ветке, зацепился за провод гирлянды и едва не упал вниз, но вовремя удержался и не потерял своего воинского достоинства. Альта звонко рассмеялась.
Феликс ухватился за висящую веточку Елки и ловко подтянулся наверх.
– Альта, я уж думал, что мы больше не увидимся, – рассматривая девочку, промолвил солдатик.
– Тяжело столько времени провести в темноте, – потупила взгляд Альта и присела на веточку. – Я думала, что нас выбросили, что уже никогда не увижу свет нашего дома.
Феликс поправил кивер, неловко откашлялся. Он обнял Альту за плечи, а затем вновь принялся рассматривать златокудрое личико. Девочка была ему словно дочерью, за которой он вел ненавязчивый надзор. Немного так простояв, Феликс пригласил девочку присесть на удобно приподнятую елочную веточку.
– Знаешь, Альта, я помню тебя еще с нашего прилавка. Вспоминаю, как тебя принесли в очень красивой тонкой зеленой коробочке, как вывешивали рядом со мной. К нам подбегали дети, рассматривали, брали в свои теплые ладошки и смеялись. Я так близко видел их счастливые лица. Им ведь больше ничего не надо было, лишь бы только прыгать рядом с нами и смеяться. Так ведь и хотел там жить, на этом прилавке, представляешь? Кругом смех и люди, все в блестящей мишуре, народ суетится, и так приятно это было видеть. А потом нас с тобой забрали в новый дом, на Елку. И я понял, что лучше этого точно ничего не может быть.