Франк Фрёлик тоже выбрался из тесного пространства бывшей детской. Он снял громадную куртку, повесил ее на спинку стула, сел сам и достал свой блокнот.
Гунарстранна склонил голову и сказал:
– Вполне понимаю ваше состояние. Ваше горе усугубляется тем, что приходится еще отвечать на вопросы следователя… Надеюсь, вы отнесетесь к нам и нашим вопросам с пониманием.
Карстен рассеянно кивнул.
Гунарстранна откашлялся.
– В какой области вы специализируетесь?
– Что вы имеете в виду?
– Что за вещи вы продаете?
– В основном хорошие, дорогие. Так сказать, эксклюзивные.
– То есть?
– Понимаете, мы торгуем не вещами работы какого-то мастера или одного стиля. Все зависит от самой вещи. Она должна быть красивой и находиться в хорошем состоянии. Одинаковым спросом у любителей пользуются и пишущая машинка «Ремингтон» двадцатых годов, и, например, отлично сохранившийся чайный столик Викторианской эпохи. Мы рассматриваем каждую вещь в отдельности…
Гунарстранна кивнул.
– А книгами не занимаетесь?
– Нет.
– На одном стеллаже, мимо которого мы проходили, я видел собрание сочинений Теккерея…
Есперсен позволил себе досадливо махнуть рукой:
– Видели, значит? Вы очень наблюдательны. Да, в самом деле, – кивнул он. – Но книги в этом доме принадлежат Ингрид. Она любит читать. Ну а мы с книгами дела не имеем. Они сейчас не приносят прибыли… да, мы так считаем. В конце концов, у нас ведь не букинистический магазин.
– Как вещи попадают к вам?
– Мы покупаем разрозненные товары оптом, участвуем в аукционах… ввозим из-за границы… довольно часто принимаем вещи на комиссию. Наш товар относится к высокодоходному сегменту рынка.
– То есть?
– Что? – не понял Есперсен.
– Что значит «высокодоходный сегмент рынка»?
– Да в сущности, так можно назвать что угодно, лишь бы вещь была в хорошем состоянии. У нас попадаются как предметы английской и немецкой работы, так и отечественные, из деревень… например, из долины Гудбрансдален.
– А на экспорт торгуете?
– Нет.
– Сколько лет было вашему отцу?
– Семьдесят девять. В марте исполнилось бы восемьдесят…
– Он жаловался на здоровье?
– Да нет, был как пятидесятилетний, работал каждый день.
– Крепыш.
Карстен Есперсен поджал тонкие губы:
– Да, можно и так сказать.
– Он не собирался уйти на покой?
– Нет.
Карстен ответил решительно и быстро. Пожалуй, даже слишком быстро. Гунарстранна и Фрёлик переглянулись.