Но в этом преимуществе античной мифологии – и уязвимость ее. Она ветшала и устаревала вместе с мраморными статуями богов и богинь, отвердевала во тьме и косности язычества.
Славянская мифология в этом плане оказалась более совершенной, ибо, меняющаяся, она и была сама непрерывным поиском или ожиданием того момента, когда откроется Истинный свет.
Появление Спасителя и движение христианского учения в «языки и народы» удивительным образом совпало на Руси с осознанием государственности, а изменчивый славянский пантеон, как уже отмечалось, оказался не противником, а местоблюстителем истинных святынь.
Культ Перуна легко перерос в почитание Ильи Пророка, культ Белеса – в почитание Николая Угодника.
И если взглянуть на русскую историю с точки зрения этого высшего смысла, то стоит ли удивляться, что и в эпоху великого переселения народов, крушения и рождения новых империй, подобно китайцам, огражденным от гуннов Великой Китайской стеной, славянские племена оказались ограждены хотя и незримой, но не менее прочной стеной, за которой спокойно разъезжали не знающие, чем им еще заняться былинные богатыри.
И стоит ли удивляться, что самые первые точные даты русской истории – это 860 год – дата так называемого «Фотиева крещения Руси» – и 862 год – дата начала Моравской миссии славянских просветителей, святых Кирилла и Мефодия…
Как говорил Павел Флоренский, наши просветители «первыми узрели в иных Мирах первообразы тех сущностей, которыми определяется дух русской культуры… во всей ширине и глубине ее, церковной – в смысле всенародной, целостной русской культуры, во всех ее как общих, так и частных, обнаружениях».
Строительство Третьего Рима
Знаменитый либерал Тимофей Николаевич Грановский, профессор всеобщей истории Московского университета, имел ученика – Василия Осиповича Ключевского, ставшего в дальнейшем автором прославленного курса лекций по русской истории.
По этому курсу русской истории учились многие поколения русских людей, и воистину, испытываешь настоящее потрясение, когда обнаруживаешь, что имя святого благоверного князя Александра Невского во всем пятитомном «Курсе русской истории» В.О. Ключевского упоминается всего четыре раза. Два раза, когда речь идет о родственнике святого князя, один раз в списке персонажей книги, которую читал Петр I, и еще раз в связи с Александро-Невской лаврой.