.
Болонский Гирарделли посвящает вторую декаду своего труда[30] изучению лба, «который представляет собою самую сокровенную и самую благородную часть физиономии». Он еще более чреват цитатами и каббалистическими ухищрениями, чем иезуит Никеций[31]. Чтобы дать понятие о напыщенном и сентиментальном слоге XVII столетия, каким рассуждает Гирарделли по поводу лба, привожу для образчика один пример:
Из всех частей нашего тела, лоб оказывается наиболее способным к выражению внутренних душевных состояний. У подножия лба пылают непрестанно благородные огни глаз; чем легче этот оракул сердца воспламеняется любопытством и жаждой познания внешнего мира, тем лучше читаются на нем веления судеб, предначертанные в природе…
Лафатер имел полное основание говорить, что все его предшественники по изучению человеческого лба то и дело, что повторяли друг друга, впадая в неопределенные и противоречивые разглагольствования, и приходили к резким, лишенным смысла заключениям. Он уверяет, что изучал человеческий лоб более чем остальные части лица, потому что считал его самой главной и характерной чертой. Но и Лафатер в свою очередь насиловал природу, принуждая её отвечать под угрозой пытки, а потому его законы ни что иное, как гадания, отвергаемые точной наукой.
Посудите сами, насколько справедлива моя оценка:
1. Чем более вытянут лоб, тем более ум лишен силы и гибкости.
2. Чем лоб уже, короче и плотнее, тем характер сосредоточеннее, тверже и основательнее.
3. Лоб с округленными очертаниями и без углов указывает на мягкость и податливость характера. И наоборот, чем прямолинейнее будут очертания лба, чем тверже и суровее характер.
4. Если лоб совершенно перпендикулярен, начиная от волос и до бровей, то это служит признаком полнейшего отсутствия ума.
5. Перпендикулярная форма лба, незаметно уклоняющаяся кверху, указывает на рассудительность ума, а также на глубину мысли и на ее самоуверенность[32].
Но здесь мы остановимся. При взгляде на лоб, прежние ученые умели сообщать нам различного рода диковины. Мы перед ними невежды, и первые же строки, написанные нами об этой части лица, исчерпывают почти всю сумму положительных сведений, какими мы располагаем. Вероятно, в массе суждений, высказанных старыми физиономистами и особенно таким хорошим наблюдателем, как Лафатер, кроется некоторая доля правды. Потомство, быть может, сумеет ее отыскать посредством аналитических исследований, к которым мы теперь не способны. Но было бы неблагодарным трудом рыться в прошлом, в то время как перед нашими очарованными глазами открываются богатые копи сокровищ положительной психологии.