Мы договорились, что на неделе я зайду к нему в мастерскую. Пока мы обсуждали подробности, подошла Мейбл. Заключив брата в объятия, она что-то шепнула ему на ухо и обернулась ко мне.
– Добрый день, Гарриет. Развлекаетесь?
– Да, благодарю вас.
– По-моему, иногда развлекаться необходимо, правда, Нед? – Мейбл подергала его за локоть. – Как думаешь, братец? А?
Она подшучивала – возможно, на мой счет. Совершенно не представляя, что сказать в ответ, я почувствовала себя неуютно. Нед рассмеялся – он наверняка не уловил насмешки в тоне Мейбл, как всегда, не замечая ее дурных манер. Милый Нед всегда видел в людях только хорошее и был абсолютно слеп к недостаткам.
В конце концов, я решила прибегнуть к старому проверенному способу – лести.
– Мейбл, какое у вас красивое платье.
– Благодарю, – безучастно проворковала она и, оглядев меня с ног до головы, не нашла слов для ответной любезности.
К нам подошли остальные, и Элспет что-то бодро заверещала мне в ухо. Опустив глаза, я поймала на себе недобрый взгляд Сибил. При виде детского лица, искаженного злобой, мне стало не по себе. К тому же я начала понимать, что рядом с Элспет чувствую себя мухой, загнанной в угол пауком: бесконечно жизнерадостным и словоохотливым, но все же хищником. Завороженно следя за движениями ее губ, я почти смирилась, что вскоре меня опутают шелковистой паутиной и подвесят, чтобы полакомиться позже, но тут к нам подскочила Энни.
– Где Роуз?
– Не знаю, – ответила та. – Разве она не с Сибил?
Все дружно обернулись к девочке. Злоба на ее лице сменилась оскорбленной невинностью.
– Где твоя сестра? – спросила Энни.
Сибил обиженно выпучила глаза.
– Не знаю.
Я посмотрела на главное здание. У входа Нед и Мейбл беседовали с респектабельным господином – видимо, с тем, кого искали. Элспет проследила за моим взглядом и словно в подтверждение этой мысли устремилась на помощь сыну и дочери с возгласом «Гамильтон». Я наблюдала за ними, надеясь, что Нед договорится о новом месте для своего полотна. Владелец галереи внимательно слушал бывшего ученика. К несчастью, Мейбл не хватило ума держаться скромнее: она встала в горделивую позу – глаза прищурены, подбородок вздернут, взгляд заносчивый и дерзкий. Только бы Гамильтон не нашел ее поведение слишком вызывающим. Рядом со мной Энни отчитывала Сибил: