– Бизнес связан с минеральными удобрениями!.. Я вспомнил, что слышал о каких-то неприятностях крупной российской компании в Белоруссии, – сказал Дронго. – Кажется, они занимались совместной добычей и переработкой калия. Это не могло быть каким-то образом связано с убийством Зигата Бикбаева? Руководителя российской компании – кажется, его фамилия Баумгартнер – даже арестовали в Минске, а совладелец компании Сулейман Керимов срочно продал кому-то свои акции. Кажется, Прохорову.
– Я в курсе этой истории. Все проверил, – сообщил Эдгар. – Тут нет абсолютно никакой связи. Они не занимались калием и не работали с Белоруссией. Убийство расследуется, отрабатываются все возможные версии, но пока ничего толкового не найдено.
– Неудивительно, что Михаил Степанович нанял себе охрану, – пробормотал Дронго и осведомился: – У них есть дети?
– У кого? – уточнил Вейдеманис.
– У всех. Начни с Кульчицких, – предложил Дронго.
– У старшего брата есть дочь Лионелла. Ей двадцать пять лет. Я тебе об этом рассказывал. У Эльзы Мурсаевой сын. Он постоянно находится в Лондоне. У него есть подруга, они живут вместе уже два года. Он носит фамилию матери. У Михаила Степановича тоже есть дочь и сын. Алле девятнадцать, Павлу двадцать четыре. Дочь учится в Москве, на врача. Сын уже окончил юридический факультет МГУ и сейчас стажируется в одной столичной юридической компании. У Бикбаевых осталась дочь Залина, которой двадцать два года. Она учится во Франции, в каком-то художественном колледже. Точнее мне пока узнать не удалось.
– Кто из них приедет на юбилей старшего Кульчицкого?
– Точно не знаю. Наверное, соберутся все родственники. Этого я пока выяснить не успел.
– За два дня ты накопал более чем достаточно, – пробормотал Дронго. – Хотя мне хотелось бы получить и более подробную информацию о компании, где работал погибший. Кому отошли его акции после убийства молодого человека?
– Наследники первой очереди, это родители или дети, – напомнил Вейдеманис. – Сестра Залина уже совершеннолетняя. Все акции вернулись к его отцу. Он очень тяжело переживает эту трагедию.
– Представляю себе, – пробормотал Дронго. – Родным и близким убитых всегда бывает очень больно. Тем более, когда люди погибают в таком молодом возрасте. Никак не могу смириться с подобными преступлениями. Во мне просыпается чувство справедливости. Я начинаю злиться, что негодяй, совершивший подобную подлость, все еще гуляет на свободе.