Анна Ивановна посмотрела на серый, сложенный вчетверо конверт, стершийся на сгибах. Голубой треугольный штемпель стоял на обратной стороне. И в уголке торопливым мальчишеским подчерком, похожим на подчерк ее собственного сына, было написано: «Полевая почта 89933. Алешину А.И.».
Гулкий набат ударил в виски…
Полевая почта…
Колыхнулся белый кафель приемного отделения.
Восемьдесят девять девятьсот тридцать три…
Все стремительно поплыло куда-то в сторону.
И только стучал все громче и громче тревожный набат в такт страшным цифрам.
Восемьдесят девять девятьсот тридцать три…
Восемьдесят девять девятьсот тридцать три…
Анна Ивановна выронила конверт, который унесся куда-то в неизвестность, и тихо съехала вдоль кафельной стены на пол приемной.
– Ну, вот и все… – задыхаясь, сказал Орлов. – Отвоевался, юноша.
Орлов бросил взгляд на спеленутого бинтами сержанта.
– Больше мы его в глаза не увидим. С таким ранением или спишут, или оставят дослуживать в Союзе, – Орлов махнул рукой. – Ну, и слава Богу! На что там вообще смотрят, в стране Советов? Таких младенцев на войну посылают! Это же смертный приговор кто-то ему подписал!
– Да, уж точно кто-то на смерть послал. И не его одного, – смахнул Шульгин пот со лба. – Верно замечено, командир. Кого попало шлют на войну. Простых пахарей бросают под пули. Я с ним толковал по прибытии. Он трактористом работал в селе. ПТУ у него за спиной.
Шульгин развязал шнуровку горных полусапожек, стянул их с ног, с наслаждением вытянул ноги.
– Простой пахарь… В тракторах хорошо разбирается, в каких-то там сроках посева. В селе на своем месте. Заматереет, хорошим мужиком станет. А на войне – просто мишень ходячая. Такие недотепы живут только до первого боя…
Орлов достал смятую пачку московской «Явы».
– Такие юноши со слабой нервной системой не для войны. Не для них это смертное дело? – Орлов сжал кулак. – Опериться не успели, а им автоматы в руки. Стреляй, коли, руби… Нет, на такую войну нужны добровольцы, – Орлов хлопнул кулаком по колену, – только добровольцы. Отборный состав выученных спецвойск…
Посыпались крошки табака на плащ-палатку. Выплыла из-под пальцев полоска дыма.
– Подписал контракт, – Орлов снова рубанул ладонью, – и делай военное дело на совесть. Получай тройной оклад.
– Я что-о?.. Я бы пошел! – оживился Матиевский. – Люблю воевать, честное слово… Дышится мне тут легко. Чувствую себя на своем месте. Не то, что на гражданке, где простой человек, что ноль без палочки. Если бы хорошо платили, я бы точно пошел…