Прокофьев обратил внимание на то, что цвет листьев младшенького отличается от остальных растений. В отличие от ярко-зелёных братьев и сестёр Грянц был практически чёрного цвета. Антон открыл было рот, чтобы прокомментировать этот факт и немного осадить инопланетянку, но сдержался и решил не лезть в семейные дела энтианцев.
Стоп! Какие семейные дела! Какие дети! Да ему же лапшу на уши вешают!
Прокофьев подскочил к контейнеру и распахнул его.
– А это что? Дедушка? – зло спросил Антон.
– Да! Это прах дедушки Препра, который усох год назад! Не могли же мы оставить его! Мы чтим свои корни!
– Что здесь происходит?! – раздался зычный окрик Семёныча, появившегося в шлюзе. Видимо, старшина услышал крики и решил, что реанимация Прокофьева устроит его лишь после окончания спора.
– Контрабанда! – заявил Прокофьев.
– Этот ничтожный червь, пожирающий листья молодых побегов, хотел сжечь наших детей! – заорала энтианка.
– Дамочка! – прервал словоизлияния инопланетянки Семёныч. – Будете грубить инспектору, упеку в КПЗ! Для вас – это Комната Постоянной Засухи.
Энтианка нахмурилась и демонстративно отвернулась к вазонам.
– Чё тут? – спросил спокойно Семёныч, подходя к Антону.
– Вот! Полюбуйтесь! Конопля и целый ящик марихуаны!
– Эх, Антоха, учиться тебе ещё и учиться. Это действительно их дети и останки деда.
– Но… Это ж конопля!
– Ага. Почти. У энтианцев такой своеобразный жизненный цикл. Начинают его они растением, похожим на коноплю, когда взрослеют – трансформируются в гуманоидов для поиска нового участка живительной почвы. Усохшие деревья они перемалывают и забирают с собой, чтобы удобрить почву и якобы передать древние знания молодняку. А потом снова превращаются в деревья и засевают почву. Когда молодая поросль подрастает, всё повторяется.
Антон недоверчиво уставился на Семёныча. Он решил, что старшина хочет надуть его, смухлевать в споре и потому выдумывает историю на ходу. Но неужели он способен оправдать и отпустить контрабандистов, лишь бы выиграть? И вообще, неужели он думает, что Антон поверит в такую чушь?
В этот момент в трюм вошёл энтианец-муж.
– Если есть вопросы – вот свидетельства о прорастании всех наших детей.
Документы были настоящие. Даже с фотографиями. Прокофьев почувствовал, что краснеет. Это же надо было так опростоволоситься с самого начала! Чтобы как-то сгладить ситуацию, он покрутил головой, остановил взгляд на картине и примирительно сказал: