Старшина появился, когда Антон, морщась, дожёвывал гречневую отбивную.
Прокофьев вскочил, козырнул.
– Доброе утро, товарищ старшина!
Семёныч скривился и приложил палец к губам.
Он тяжело опустился на стул, взял со стола стакан Прокофьева с холодной водой и приложил его ко лбу.
– Ненавижу вставать в такую рань, – пробормотал Семёныч.
– Прошу прощения, но уже одиннадцать часов.
– Да хоть двадцать. Здесь всегда темно. Значит, если не выспался – то рань.
Семёныч тяжело поднялся и направился к робоповару. Что-то пощёлкал, и в приёмнике показалась бутылка пива.
Под ошарашенным взглядом Антона он огляделся, подошёл к столу, взял фуражку Прокофьева и кокардой открыл бутылку.
У Антона от такой наглости отнялся язык. Пока он соображал, что сказать, Семёныч недовольно посмотрел на согнутую кокарду и произнёс:
– Не тот металл уже. Старыми кокардами даже консервы можно было открывать.
Старшина бросил фуражку на стол и приложился к бутылке.
– Товарищ старшина, разрешите обратиться.
– Ну?
– Смею заметить, что курение в помещениях станции запрещено. Это неразумное расходование кислорода.
Семёныч повернулся к Прокофьеву, долго глядел на него, потом кивнул в сторону иллюминатора и заявил:
– Ну открой окошко, проветри.
Антон поперхнулся от такой наглости:
– Я… Но…
– Да не парься. Я не курю, а Пирожок утром улетел.
Прокофьев заткнулся и продолжил грызть гречку. Запив её водой, он бросил посуду в мойку. В этот момент Семёныч допил пиво и снова направился к робоповару. Прокофьев мстительно поглядел ему вслед. Пусть теперь старшина давится этими суррогатами.
– А почему у нас всё из гречки? – спросил Антон.
– Она полезная.
Семёныч что-то пощёлкал на клавиатуре, и вскоре достал из окошка тарелку. На ней красовался сочный бифштекс. От него тут же понесло запахом хорошо прожаренного мяса.
У Прокофьева отвисла челюсть.
– А почему у вас нормальная еда?
– Потому что я гречку не люблю, – ответил Семёныч, захватил тарелку и вышел из кухни.
Помыв за собой посуду, Антон отправился на пост. На этот раз он обнаружил там Семёныча. Правда, старшина не сидел за пультом, а развалился в большом кресле, закинув ноги на журнальный столик, и решал трёхмерный кроссворд.
Не отрываясь от своего занятия, Семёныч произнёс:
– Знач так, садись, пиши отзыв о проведённой стажировке.
– Зачем? – опешил Прокофьев.