В спальнях покойного Элвиса Парайни и в самом деле ни души не оказалось. Местные традиции выдерживались сурово и непреклонно, что партизанам было только на руку. Они за три часа не просто оформили для себя местные аналоги паспортов, закрепили их сертификатами на гербовых бумагах с оттиском княжеского перстня, но и запаслись подобными раритетами на всякий непредвиденный случай. Вдруг имена и род занятий придётся поменять? Или название населённого пункта более точное проставить?
С проставлением имён не возникало проблем, у лесных баронов они изобиловали с завидным разнообразием. Кок оставил своё: Додюр Гелиан. Врач-диониец припомнил носимую в детстве фамилию рода и стал Фериолем Вессано. А инопланетянин последовал примеру старшего товарища, разве что чуть укоротив своё настоящее имя. Отныне он должен был откликаться на Вик Палцени. Довольно мило, неброско и благозвучно.
Причём все трое стали отпрысками баронов и получили в бумагах титулы баронетов. На большее, при всём желании потом прикрикнуть на дотошных проверяющих, партизаны не решились. Любого графа, да и тех, кто повыше титулом или рангом, могли знать как в лицо, так и по приметам. Сразу в бумагах указали, что являются демобилизованными из личной армии Элвиса Парайни и могут ехать куда глаза глядят. Понятно, раз в их родном королевстве начиналась междоусобная свара за трон, то им туда возвращаться не следовало, и вполне молодые, здоровые мужики имели полное право после своего медвежьего, дикого лесного угла и мир посмотреть, и себя показать.
Попутно, раз уж выдалась такая оказия, партизаны и казну покойного слегка пощипали. Не сильно, конечно, а то могло бы броситься в глаза, но ведь точное количество золота и серебра знали, скорее всего, те, кто отправился с князем в последний путь после неудобоваримого обеда. Но треть всё-таки взяли. По скромным подсчётам, этого вполне хватит на год, а то и больше безбедного существования. А большего и не требовалось. Менгарец решительно был настроен закончить дела на Шлёме за месяц, максимум за два. Уж слишком он соскучился по Розе Великолепной, да и подначки друзей его лишний раз заставили воскресить в памяти любимый образ.
Вернувшись в штаб, подсчитав и разложив золотишко, измученная троица рухнула на свои матрасы с блаженным стоном. Правда, при этом Виктор простонал вполне отчётливо: