– Morning, – отвечаю и думаю, что такое утро всегда похоже на учебник. Что-то вроде: «Module 7. We are happy. We are a family».
За завтраком говорят только мартышки. Без конца просят друг друга что-нибудь передать:
– Could you give me some sugar, please?
– Yes, of course. Here you are.
– Thank you.
– You are welcome. The pleasure was all mine.
Последняя фраза заставляет меня поперхнуться чаем.
Перед выходом в школу говорю:
– Bye, mom!
– Bye, – протягивает она, – have a nice day!
На остановке долго жду автобус. Мы живем за городом. Анечка ходит в ближайшую к дому школу, Тонечка в детский сад. Я езжу в город.
У нас просторный уютный дом – результат одного из удачных проектов отца. Я не могу сказать, что он состоятельный человек, но несколько успешных сделок позволили ему купить землю, построить дом и приобрести хороший автомобиль. Оценка стоимости труда – одна из проблем, которые меня волнуют. Кто решает, сколько стоит та или иная работа? Почему некоторые ходят на опостылевшую службу всю жизнь и не могут позволить себе приобрести крохотную квартирку, а некоторые получают все и сразу? На этот вопрос я пока не получил ответа.
Я не люблю понедельники. Во-первых, потому что это понедельники. Для меня они, как для мамы утро. А во-вторых, потому что в понедельник у нас физика. Вернее, две физики. Два первых урока – надо же было так испортить всю неделю.
Перед входом в класс слышу: «Говорят, он должен был крупную сумму денег. И не сам это сделал. Машинист видел чью-то тень».
Голоса смолкают, как только я вхожу в класс. Его место пустует. Он сидел рядом с очень тихой девочкой Леной. Может, она неплохая девчонка. Я не знаю. Никто не знает. Она не разговаривает. Даже когда она выходит отвечать устный предмет, она как-то так рассказывает, как будто молчит. Мне кажется, даже учитель иногда отключается и не понимает, ответила она или нет.
До Лены Пашка сидел с Аленкой. Клаха сама посадила их вместе, как только Аленка появилась в нашем классе. Она же не предполагала, что из этого получится. Я не знаю, о чем они разговаривали на уроках, но только с их, задней парты, постоянно слышался смех. Даже на контрольных. Хотя, казалось бы, там-то над чем смеяться. А на гуманитарных предметах их прямо распирало. Когда они выходили из кабинета на перемену на тыльной стороне ладони у обоих были следы от зубов – они закусывали руки, чтобы не расхохотаться.