Но было уже слишком поздно.
– Моника? – тихо спросил он.
У нее защипало глаза от слез.
– Я не Моника. Моника умерла. Я ее дочь.
– Котенок Элли? – Он был ошеломлен.
Это прозвище он дал ей много лет назад. И она им так гордилась.
Элли тяжело дышала, изо всех сил сдерживая душащие рыдания. У нее больше нет сил, чтобы ему сопротивляться.
– Дыши, Котенок Элли, – пробормотал он.
Она вдохнула и почувствовала его запах.
– Неудачный вечер?
– Худший. – Она едва не хохотнула от его жизнерадостного тона.
– Мне знакомо это чувство. – Он усмехнулся, и его лицо стало красивее.
Она растянула губы в улыбке, отодвигаясь от него, и подняла шлем, который с грохотом упал на пол.
– Было приятно снова увидеться, Доминик, – солгала она. – А теперь мне в самом деле пора уходить.
Он преградил ей путь к двери:
– Не уходи, Котенок Элли. Согрейся и промой рану. Мое предложение все еще в силе.
Она подняла голову и заставила себя встретиться с ним взглядом. Она не увидела в его глазах жалости или нетерпения. Он смотрел на нее оценивающе, словно пытался заглянуть ей в душу.
– Я не могу остаться, – ответила она дрожащим голосом.
Ей не хотелось чувствовать себя такой слабой и хрупкой. Она не желала демонстрировать ему свою уязвимость, потому что от этого она становилась еще более жалкой.
– Ты можешь остаться. – Он не сдвинулся с места. – Как я уже сказал, я оплачу твое время, – решительно прибавил он.
– Не нужно мне платить. Сегодня у меня больше нет заказов. Я просто поеду домой на велосипеде. – Ей надо торопиться, пока она не уступила глупому желанию остаться и позволить Доминику позаботиться о ней.
Кто бы мог подумать, что застенчивая дочь Моники станет женщиной такой же яркой и смелой, как Жанна д’Арк?
– Значит, сегодня у тебя больше нет работы? – спросил Доминик.
Девушка нахмурилась, но, даже пойманная на лжи, смотрела на него в упор.
– Нет, – ответила она непримиримым и очаровательным тоном.
Он усмехнулся и оглядел ее стройное молодое тело, дрожащее от напряжения. Ее высокая упругая грудь, подчеркнутая мокрым велосипедным снаряжением, поднималась и опускалась от прерывистого дыхания. С влажными каштановыми волосами, собранными в короткий хвост, локонами, прилипшими к бледной, почти прозрачной коже щек, голубыми тенями под глазами и масляным пятном на подбородке, Элли должна была выглядеть неряхой. Но она казалась ему Орлеанской девой – страстной и решительной.