И ушла, оставив на столе записку, фигурку, и телефон.
… Алена, в купальнике и темных очках, лежала на покрывале, расстеленном на небольшом островке травы возле задней части дома. Все остальное пространство было занято грядками с чем-то зеленеющим, кустами крыжовника и смородины, и яблонями.
Здесь забор из сетки, и сквозь него видна дорога, по которой пронесся, и быстро заскочил в свой двор, Тимоша. Следом примчался Ваня, остановился у калитки, посмотрел на подбегающую Дану. Дождавшись, когда она скроется в своем дворе, мальчик проскользнул в свой, и пометавшись, как бы ища укрытия, убежал в дом.
Алена села.
– Что случилось? Опять, что-то натворили?
Она увидела деда Савелия, худого старика, в выцветшей кепке и в очках, стоящего у калитке.
– Есть кто дома? – крикнул Савелий.
Алена подошла к забору.
– Здравствуйте, бабушки нет, только мы с братом! – вежливо сказала девочка.
– С братом, значит! – ехидно произнес дед – Вот, что брат твой наделал! Залез ко мне в огород и потоптал всё, все грядки! Зачем залез? Красть у меня нечего, урожая еще нет!
– Он не собирался, ничего красть! – оправдывалась Алена – Баловался, просто! Извините! Мы заплатим за ущерб!
– Заплатят они! За детьми следить надо!
Из соседнего сада на дорогу выглянула Нина.
– Что случилось? – спросила она.
– Вот! Малец залез ко мне, грядки потоптал! А эта, очкастая, говорит— бабки нет, а мы заплатим! – бубнил Савелий, показывая пальцем на Алену – На что мне деньги ихние!
– Причем тут очкастая! – тихо сказала девочка – Зачем обзываться-то, сразу! Сам такой!
И ушла в дом.
– Савелий Силантьевич! – протяжно и укоризненно завела Нина —Что вы, расшумелись! Я вам со своего огорода урожаем отдам, когда вырастет! Не жалко! Сколько скажите, столько и отдам!
– Дело не в урожае, Нина Ивановна! – также протяжно, но горестно, ответил Савелий – Трудов жалко! Каждую морковинку, каждую былинку сажал, полол, удобрял, поливал! Воду таскал! Я его спас, из колодца вытащил, а он мне, вот! И, между прочим, ваша внучка, тоже с ним, была!
– Савелий Силантьевич! – тем же тоном продолжила соседка – Вы, случаем, из козьего озера не пили? Ноги не начали шерстью обрастать? А то, похоже! Поднять такой шум, из-за трех крестом морковин!
– Эх, Нина Ивановна! – произнес, с великой обидой, дед, махнул рукой и ушел. Нина повернулась к дому и крикнула: