Я подарила Маше яркую брошь ручной работы: золотистая сова с огромными зелёными глазами и ярко-красным оперением, как мне казалось, отлично впишется в её гардероб. Подруга приняла её с восторгом, впрочем, она была не способна обидеть никого из гостей кислой миной.
Когда моя голова поплыла от сытости, опьянения, музыки и одурманивающих экзотических ароматов, раздался звонок в дверь. Радостная Маша бросилась к двери, даже не задумавшись о том, кто может прийти без приглашения.
– Да ладно? Цветы от братишки? В кои-то веки? Проходи, что ли, гостем будешь!
– Я буквально на минутку.
Звук этого голоса прошил меня по позвоночнику. Спрятаться! Под стол. Но стола нет. На балкон? Не успею! Я судорожно начала шарить глазами по комнате, готовая залезть в шкаф или под кровать. Что, чёрт побери, здесь делает Сергей?! Ах да, он же её брат!
В последний раз, когда мы виделись, всё было чудесно, мило, дружелюбно. Он помог мне с больной ногой и даже умудрился завоевать моё доверие, почему же сейчас я ударилась в панику? Хочу его видеть и боюсь этого больше всего на свете. Но времени на раздумья не было.
Через минуту в комнату, полную народа, ничего не замечающего и ни на что не реагирующего, зашёл Сергей. Поняв, что бежать некуда, я посмотрела на него и увидела только глаза. Во что он был одет, что он сказал гостям, с кем поздоровался за руку, кому кивнул, что вручил Маше – все детали потонули в каком-то сизом тумане, словно в комнате, как в тамбуре вагона, было плотно накурено. Сергей коротко бросил мне: «Привет». Уселся на подушку на полу напротив. Принял из рук Маши стакан с соком.
Я бросилась на балкон, сжимая в руках спасительную сигарету. Почему я не подумала о том, что он может быть здесь? Возможно, потому, что не видела его ни на одном Машином дне рождения? Или потому, что до сих пор не могу осознать близкого родства этих двух совершенно непохожих людей? Или просто стараюсь гнать подальше от себя мысли об этом человеке? Руки тряслись, когда я пыталась прикурить. Как хорошо, что никто не пошёл со мной. Мне нужно побыть одной, успокоиться и натянуть на лицо привычную маску равнодушия и высокомерия. Так, подбородок вздёрнут, взгляд расфокусирован, уголки губ чуть приподняты. Мне хорошо, мне наплевать на всех вокруг.
– И никто – мать вашу – никто этого не изменит! – чётко проговорила я в лицо тёплому летнему вечеру прямо с балкона.