Вадим прижал смартфон плечом, отчего льющийся из динамика женский голос исказился, став похожим на скрип металла по стеклу. Вначале он пожалел, что не включил функцию видео в программе Ватсапа, но сейчас решил, что так оно будет лучше. Ни к чему, чтобы питерская подружка, с которой им завтра предстояло впервые увидеться офлайн, лицезрела его красный нос и воспаленные от насморка глаза. Разговаривая, он коснулся пальцами клавиатуры ноутбука и понял, что затрудняется найти клавишу Enter.
– У вас все так же тепло? – спросила Марина.
– Днем было тридцать два градуса.
Вадим беспомощно щелкал пальцами по клавишам.
– Наш северный город остудит ваш балтийский жар, молодой человек! В Питере, как обычно, дождь и ветер.
Наконец искомая клавиша нашлась в правой части панели. Вадим облегченно выдохнул, сохранил в закладках страницу.
– Ты куда там пропал? – окликнула собеседница.
– Здесь! – Он лихорадочно бил пальцами по клавишам, выводя какой-то немыслимый текст в поле поиска. – Что-то меня перемкнуло, Марина! – Он громко чихнул.
– Ты там заболел?
– Ерунда. Перекупался…
– Прими аспирин и ложись в постель, – приказала Марина.
– Слушаюсь! Завтра увидимся!
– Целую!
Павел выключил ноутбук, скинул шорты и рухнул в кровать. Знобило его нешуточно. Он надеялся быстро заснуть, но мешали какие-то образы, возникающие в сознании помимо его воли. Перевернулся на бок, укутался в тонкое одеяло, где-то в области уха возник настойчивый зуммер, будто огромный комар жужжит. Молодой человек потряс головой, и зуммер превратился в гул. Звук дизеля на подводной лодке, догадался Вадим и вслед за этим погрузился в сон.
Черное веретено субмарины рассекало холодные воды Северного моря. Лодка шла на перископной глубине, что соответствовало десяти метрам под поверхностью моря. Субмарина U-398 не принимала участия в тактике «волчьей стаи», как именовалась схема группового нападения на конвои британских судов, стремящихся выйти в Атлантику. Цель субмарины была сверхсекретной, обер-лейтенант Вильгельм Кранц подчинялся непосредственно Карлу Деницу, гроссадмиралу, главнокомандующему военно-морским флотом нацистской Германии. Склянки на борту отбили девять тридцать утра. Вильгельм Кранц зашел в командную рубку, привычно взлетела рука в ответном приветствии. На душе было тошно. Он прильнул к окулярам перископа. Пасмурное небо сливалось со свинцово-серой гладью моря. Офицер тихо выругался – так, чтобы не расслышал вахтенный. Какую картину предстоит наблюдать в аду? Такую же серую унылую бесконечность, помноженную на вечность?