Он заглянул на дно кофейной чашки, черные пятна представляли собой хаотичную кляксу, способную пробудить фантазию разве что у исследователей теста Роршаха. За всю историю человечества было совершено более четырнадцати тысяч войн, в которых погибло около четырех миллиардов человек. Люди – это единственный вид, который с маниакальной регулярностью систематически практикует взаимное умерщвление, при этом отлично понимая, что убийство себе подобных не только бессмысленно, но и абсурдно, даже с позиции простой логики.
– В чем-то ты прав, коллега, – сказал Кравец. – Со стороны может показаться, будто я работаю над вымышленным проектом. – Он нерешительно покусывал губы, раздумывая, стоит ли выложить всю найденную им информацию по «немецкому вирусу», как он про себя называл созданное фашистами бактериологическое оружие, или делать это преждевременно.
Ткаченко немного смягчился.
– Допустим. – Он поднял палец. – На секунду допустим, что версия о создании немцами супервируса правдива. Для современной науки это реальность, практически отработанная технология в области молекулярной биологии. И вот, получите смертельный гибрид, сочетающий свойства вируса герпеса, осложненного гриппа, по типу H5N1, и еще чего-нибудь очень страшного, до чего и писатели-фантасты не додумались. Какой в этом практический смысл для нас, людей, живущих в двадцать первом веке?
– А какой был смысл в создании лагерей смерти? – резко спросил Кравец. – Какой смысл вкладывали люди племени хуту, за два месяца уничтожившие полмиллиона своих собратьев из племени тутси? Чем руководствовались красные кхмеры в Камбодже? И вообще, с какой целью людей неожиданно охватывает жажда уничтожения себе подобных? Ладно бы месть! Но, как правило, убивают тех, кого в глаза раньше не видели!
– Безнаказанность порождает жестокость… – неуверенно ответил Ткаченко.
– А как быть с Джеком-потрошителем? Теодором Банди? Или Чикатило? Наивно полагать, будто они считали, что рано или поздно их не поймают! Нет, Семен Дмитриевич, нет, мой дорогой! Мне дед рассказывал про немецкого офицера, который, рискуя собственной жизнью, спасал детей из концлагеря. В каждом из нас кроются два противоположных начала, мы постоянно балансируем на узком канате, разделяющем добро и зло, как гимнасты на трапеции, а далеко внизу разверзнута пучина ада.