Иностранная литература №04/2011 - страница 8

Шрифт
Интервал
Так зевать мог только прочитавший
Нечто странное, настигнут мыслью,
Что гусиной кожей – трус отпетый,
Что отрыжкой – записной обжора,
Схватками – беременная тетя…
Может быть, была зевота знаком,
Что пора уже и спать ложиться.
Только мысль его не отпускала.
И тогда он начал раздеваться…
А раздевшись, взялся за гантели.

Песни Берлину

1
Мой скотский брат, Берлин, ты самоцвет.
Фонарный свет твой острый, как колючки.
Когда лечу во тьме сквозь яркий бред
За каждой юбкой, каждой толстой злючкой.
Пьянею вмиг: подмигиванья, шашни.
И обсосавши месяц-леденец —
Луч дней, – обрушился закат на башни,
Пылает лампочкой лицо в багрец.
2
Берлин, нескоро я вернусь сюда.
Безрадостны другие города.
Буду сидеть на горочке один.
И на березе вырезать: БЕРЛИН.
Прощай Берлин, твой наглый свет химеры.
Прощайте улицы, мои аферы.
Ну кто другой здесь вынес столько мук?
Прощайте кабаки. Ваш вечный друг.
3
Пусть ветром благостным несомы, люди,
Блаженные, парят, и мир на лицах.
Но мы, гнилы, отравлены, не будем
Лгать о жильцах небес или жилицах.
По улицам шатаюсь незнакомым.
Дни, полые внутри, крошатся мелом.
Ты, мой Берлин, ты опиум с содомом.
Как больно! Я с тобой – душой и телом.

Capriccio

Так хочу умереть я:
Пусть будет темно и дождливо.
Лишь бы не чувствовать тяжести облаков,
Которые все еще окутывают небо
В мягкий бархат.
Черными лениво зеркалами
Обтекают улицы дома, и фонари
Повисли бисером над асфальтом.
Серебристой мошкарой летучей
Звезды роятся вокруг месяца.
И я где-то там. Посреди. Серьезно
И немного глупо, но со знаньем дела
Изучаю изысканные небесно-голубые ножки
Дамы, в тот самый момент, когда из-под машины
Красным мячиком вылетает
Моя отрезанная голова,
И катится прямо к ней…
Дама еле слышно ругается. Кончиком
Высокого каблука
Брезгливо сталкивает голову
В сточную канаву.

Carrifre

Две малые пташки скачут у ручья.
Коль ты крылат – зачем ходить учиться?
Вот господин мечтает об авто,
А хочет среди звездочек лучиться.
Лифт часто не работает у нас.
Пыхтя, по лестнице шагают строем.
Поэт – тот падает в подвал подчас.
Лишь тот, кто трудится, вершин достоин.

Сумерки

С прудом играет мальчик у воды.
И ветер весь запутался в осине.
Пропитой бабой небо – жди беды, —
С потекшим гримом, мертво-бледно-сине.
Согнувшись, опираясь на клюки,
Калеки в поле разболтались сладко.
Поэт-блондин рехнется все-таки.
О даму спотыкается лошадка.
Следующая страница