– У вас есть сигареты? – спросила женщина.
– Я потом куплю в вагоне-ресторане, – сказал я.
– В этом нет вагона-ресторана, – сказала она и вытащила у мужа из кармана три “Симфонии”.
– Спасибо, – сказал я.
– Это тоже возьмите, – сказала она и налила кофе во флакон из-под “Олимпа”.
– Спасибо, – сказал я.
– Будьте осторожны, – сказала она.
– Спасибо, – сказал я, и пассажирский в двенадцать десять уже мчал меня обратно в Пешт, и на мгновение мне даже удалось представить, что я никогда больше не вернусь домой. Наверняка у железнодорожной компании где-нибудь есть еще одна такая служебная однокомнатная квартирка или садовый участок у железнодорожной развилки.
И когда я добрался домой, мама была не очень-то расположена со мной разговаривать, потому что я опоздал на полдня. Она просто сидела напротив подрагивающего телеэкрана, мешала мятный чай, позвякивая ложечкой, потом она принимала валерьяновые капли, потом поправляла шелковый халат перед зеркалом, которое она когда-то притащила из своей прежней гримерной, потом звенела в прихожей двойной цепью и только после этого подошла к моей двери. Несколько минут я слышал ее тяжелое дыхание, и чувствовал миндальный запах ее пота, и знал, что она готовится произнести свою коронную фразу, и я тоже достал ручку и стал сочинять заранее, что я отвечу, потому что мы так привыкли, наконец она постучала.
– Гдетыбылсынок, – спросила она, хотя она точно знала, где я был.
– Я ездил выступать, мама.
– Я запрещаю тебе читать людям всю эту чушь.
– Почему чушь, мама?
– Ты отлично знаешь. Больше не пиши обо мне некрологов.
– Это новеллы, мама.
– То, что ты пишешь, отвратительно. Чушь. Гадкая чушь. Все это только плод твоего извращенного воображения.
Может быть, мама. Возможно, вы правы, но сейчас ложитесь спать, потому что уже четвертый час, сказал я, в чем-то она по-своему была права, большинство моих знакомых считали, что моя мама умерла несколько лет назад. Похвальные рецензии ползучими вьюнками обвивали ее имя, точно памятник… Бледные поклонники расспрашивали о ней, но я не отвечал им, я поспешно одевался и спрашивал, где здесь ближайшая автобусная остановка, потому что не имело никакого смысла рассказывать во время перерыва между двумя половыми актами, что мама, спасибо, в порядке, она просто уже много лет не выходит из квартиры – даже на лестничную клетку.