Вывел меня из ступора резкий рывок назад за плечо. Я вылетела из-под дерева и рухнула спиной на землю.
Непонятные силуэты окружили меня, нависли как огромные черные скалы и набросились с непонятными криками. Их было так много, что было не понятно, что они говорят, что им нужно и что делают со мной.
Мое тело перестало двигаться. Все сковало цепью страха и неожиданностью происходящего. Силуэты перевернули меня на живот, закрутили руки и подняли за них так грубо, что крик боли раздался по парку.
Через мгновение крупный мужчина подошёл ко мне и посветил в лицо фонариком. Глаза защипало от света и я зажмурилась с мыслями о том, что это бандиты, маньяки или того хуже.
– Кто вы? Что вам нужно? Уберите свои руки. – Я кричала и вырывалась, не в силах контролировать свои эмоции.
– Федеральная служба по контролю над оборотом наркотиков, – мужчина показал мне какой-то документ и резко его убрал. – Вы задержаны, по подозрению в хранении и сбыта наркотических средств.
Сказать, что я была в ужасе, а мама в ярости, ничего не сказать. Нас держали в участке до самого утра и разбирались, как же поступить со мной.
Все обвинения я отрицала, сославшись на обычный ночной побег из дома в свое сокровенное место детства. Мама протестовала каждому слову полицейского, если чувствовала какие-либо намеки или вопросы с подвохом.
Того незнакомца они не поймали. Он убежал еще до того, как федеральная служба провела мое задержание, и так как и деньги и наркотики остались при нем, оснований для моего дальнейшего задержания не было. Единственную претензию, которую они смогли нам предъявить, так это прогулка несовершеннолетней после комендантского часа.
Думаю, мое скорое освобождение было обязано маме. Она, не переставая, защищала меня, хорошо знала свои и мои права и наконец, под утро, она добилась моей непричастности к наркотикам.
Вот только мой кошмар продолжился и дома. Мама ругала меня, наказывала всем, чем могла наказать и плакала, горькими, большими слезами.
Я молчала, не смея сказать ни слова в свое оправдание. Мое сердце разрывалось от вины и никакое наказание не могло с этим сравниться.
Когда мама без сил села на кровать и закрыла лицо руками, я не смогла удержаться. Я подскочила к ней, обнимая и прося ее прощения. Как бы я не хотела, выдавить из себя слезы у меня не получалось. Видимо, я настолько привыкла их скрывать от других, что не смогла заплакать даже в такой момент. От этого мне стало ужасно больно, и, даже, страшно.