– Прости, я вообще не это имел в виду! Я хотел сказать, что тоже очень люблю кормить рыбок. Меня зовут Ян. Приятно познакомится с тобой, Луиза!
«Ян и Луиза – два нелепейших имени!» – проносится у меня в голове и я улыбаюсь.
– Я живу по ту сторону пруда. Мы с родителями переехали сюда совсем недавно и я часто вид…
Договорить он не успевает, так как моя мама с разбегу толкает его в воду.
– Убери от нее свои грязные лапы! – кричит мамочка и я слышу тяжелую отдышку. Ага! Она бежала от самого дома. Даже бинокль висит на шее.
На поверхности воды показалась голова парня.
– Пом-пом… огите! Я не… мею… авать! – захлебываясь от воды, пробулькал он, скрываясь в объятиях прохладно-зеленого, распугивая моих дружелюбных рыбок.
Когда мы вечером пили чай я не удержалась и спросила:
– Мама, как ты думаешь, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО утонул?
– Дерьмо не тонет! А если и так, то это не НАШЕ дело, – нервно ответила она и стукнув чашкой о блюдце, потянулась за вьетнамским бальзамом «Золотая Звезда», я была уверена, сейчас она мне им снова и верхние веки намажет. Вот так всегда! Я должна закрыть рот и не разговаривать с ней до тех пор, пока она первая не начнет. Нет больше сил всё это терпеть. Почему всё вокруг должно быть именно так, как того желает мамочка? Неужели ей мало того, что я уже однажды прыгнула под поезд в метро, но, к сожалению, лишилась только ног? Отчего я не имею права быть со своими рыбками хотя бы час в день? Чем ей в этом доме помешает маленький нежный котенок? Или щенок? И почему она никогда не рассказывает про папу? И тут уже сильно злюсь я!
– Мама! Я хочу чтобы ты рассказала про папу! Пожалуйста! Я должна знать!
– Что тебе рассказать про папу? – более спокойным тоном ответила она, погладив пальцем лепесток свежесрезанной пурпурной розы, зачем-то нанеся на него комочек вьетнамского бальзама. Я знаю название этого сорта – «Рэд Хоуп»
– Что ты хочешь знать?
– Все!
– Все – это НИЧЕГО.
– Почему папа ушел от тебя?
– Он никуда не уходил. Он здесь с нами. Ты кормишь своих дурацких рыбок хлебом, а думаешь моим розам есть не хочется?