Ратлидж посмотрел в лицо своему собеседнику; оно выражало убежденность и боль. Слова Кормака Фицхью глубоко ранили Ратлиджа. Хотя лично он не был знаком с Оливией Марлоу, но читал ее стихи. Как могла женщина, сочинившая «Крылья огня», быть способной на хладнокровное убийство?
«Очень просто! – закричал в ответ Хэмиш. – Она не только воспаряла к небесам, но и опускалась в бездны… Жуть какая! Знать ее не желаю!»
Фицхью внимательно наблюдал за ним, следил за его реакцией. Глаза его при таком освещении казались очень светлыми, серо-голубыми, ясными, благожелательными.
– Теперь вы понимаете, почему я готов пойти на все, лишь бы защитить честь семьи?
– Да, понимаю. Вы выдвинули обвинение, но меня вы не убедили, – неожиданно для себя ответил Ратлидж.
Фицхью подошел к лакированному шкафчику у стены, достал оттуда два стакана и хрустальный графин с виски.
– Не знаю, как вам, а мне не повредит. – Он поднял второй стакан и вопросительно посмотрел на Ратлиджа.
Инспектор кивнул. Наливая виски и содовую, Фицхью продолжал:
– Я знаю, что Николаса убила Оливия. Он не покончил с собой – просто не мог. Николас не искал в жизни легких путей. Наверное, Оливия каким-то образом обманула его. Хотя, откровенно говоря, после отравления ипритом он постоянно кашлял; у него были больные легкие. Может быть, он в первый раз осознал, какую боль пришлось выносить Оливии много лет… Не знаю, трудно судить. Хочется верить, что они покончили с собой, но, когда я остаюсь один, невольно думаю, что его смерть – ее рук дело. Что бы он сам в конце концов ни решил, Оливия вознамерилась забрать его с собой – и забрала. Она никогда не бывала одна. Возможно, она не сумела вынести мысли о том, что умрет в одиночестве. Кто знает, что творилось у нее в голове?
Кормак подал Ратлиджу стакан и, взяв свой, сел напротив и сразу же сделал большой глоток, как будто хотел притупить боль. Ратлидж отпил совсем чуть-чуть. В ожидании, когда его собеседник продолжит, он внимательно оглядывал комнату. Заметил китайский шелк на стенах, изумительный по пропорциям камин, фасонные медальоны на потолке. Полированные деревянные полы потемнели и потускнели… Оливия тоже потускнела. Ничто из происходящего сейчас уже не трогает ее. Правда, остается еще ее доброе имя…
– Мне известно доподлинно – доподлинно, учтите, хотя никаких доказательств у меня нет, – что Оливия убила Анну, свою сестру-близнеца. Анна умерла в восемь лет, упала с яблони в саду, где мы все играли. Тогда я еще не был членом семьи. Мой отец привозил Розамунде лошадей. Розамунда тогда вышла замуж за Чейни… он стал ее вторым мужем. Первый муж, капитан Марлоу, скончался в Индии от холеры, когда ненадолго поехал туда, чтобы закончить там свои дела. Розамунда вышла за его близкого друга, Джеймса Чейни. В общем, в то время, о котором я сейчас рассказываю, Николас был совсем маленький, а Ричард, его младший брат, только учился ходить. Мы пошли играть в сад; я залез на дерево и стал рвать яблоки. Они были не очень крупные и кислые, но в детстве это не имеет значения. Оливия сказала, что тоже залезет на дерево, и выбрала себе подходящую яблоню.