Мяукает кошка.
Голоса рабочих.
Где-то далеко взрыв хохота нескольких человек.
Звукорежиссер запускает какую-то мелодию, но
носитель, как видно, испорчен: музыка искажается и
начинает дребезжать.
ТАБАКИ (внезапно вскакивая, кричит звукорежиссеру). Да я же сто раз тебе говорил выбросить этот запиленный диск! Ты что, хочешь мне репетицию завалить?!
В ответ доносится ослабленный расстоянием голос:
«Да это я проверяю… Смотрю тут… Дисков же новых
не куплено…» И далее – еще что-то неразборчивое.
В отдалении слышится смех, говор приближающейся
группы людей. Табаки напрягается всем телом, и из его
рукава начинает сам собой медленно выползать листок
бумаги.
Но вот артисты уже на сцене. В их руках куски
обоев, коробки и банки с красками, кисти. Не обращая
внимания на Табаки, они располагаются здесь же —
раскладывают свои причиндалы, принимаются
разводить краски, оживленно обмениваясь
воспоминаниями о различных цеховых курьезах.
Табаки какое-то время толчется рядом, но неловкость
его положения с каждой минутой обозначается все
резче, и он наконец ретируется.
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. А как мы на военном корабле перед матросами играли. Привезли детям офицеров в военный городок детский спектакль. КРИСТИНА. Ага! Сыграли.
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. А командир корабля говорит: «А сыграйте-ка спектакль для моих матросов».
КРИСТИНА. Мы его начали отговаривать: «Да у нас, реально, декорации, костюмы, все только для этого детского спектакля».
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. А он: «Ничего. Они на корабле сидят, ничего не видят – и этому будут рады».
КРИСТИНА. Ну, чё… мы согласились.
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. Прямо на палубе там какие-то такие импровизированные подмостки соорудили… Но спектакль-то был построен на общении со зрительской аудиторией.
Кристина смеется.
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. Ну вот, выбегает Кристинка в костюме Чебурашки и спрашивает зал, моряков то есть этих: «Дети, кто я?»
КРИСТИНА. Вау! Там такие лбы сидят… Каменные!
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. В ответ тишина. А спектакль так поставлен, что играть дальше без ответа зала нельзя.
КРИСТИНА. Да!
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. Кристинка делает забег по площадке и опять: «Дети, кто я?»
КРИСТИНА. Ага! Дети, кто я?
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. Тишина.
КРИСТИНА. А играть дальше – никак!
ШАЙХЕЛЬИСЛАМОВ. Она опять как-то там попрыгала. «Дети, кто я?» И тут из этой толпы раздается недовольный такой бас: «Кто-кто… Чебурашка гребаный!»