Случилось это малопримечательное событие в один из серых пасмурных дней поздней осени. В палате было сумрачно и скучно. На кровати мальчика лежал раскрытый на середине толстый том сказок народов мира, сам же он стоял у окна, смотрел на чахлый больничный скверик и гадал: придут его сегодня проведать – не придут?..
Сверстники, товарищи по несчастью, в тихий час угомонились, заснули. Мальчику не спалось, впервые он попал в стационар и это был весьма горький жизненный опыт. Нет – нянечки, медсёстры и врачи были на редкость сердобольны и заботливы. И уколов ему, к зависти почти всего детского отделения, ставили не много и не каждый день. В основном обходились таблетками и микстурами, которые хоть и были тошнотворно противными, но хорошо помогали. По крайней мере, температуры и невыносимой боли, особенно по ночам, больше не было. За несколько проведённых здесь недель удалось отоспаться, опять появился аппетит. А его почему-то всё не выписывают и не выписывают. Уже сколько новичков сменилось на соседних койках…
Непонятно. И началось всё непонятно.
Золотым южным сентябрём он пошёл во второй класс. Учиться было интересно и легко. Приятели по уличным играм и лучший друг (повезло же), все оказались в одной школе. Дедушка и бабушка, опекающие мальчика, пока мама учится в медицинском институте в Ставрополе, души в нём не чают. Папы нет – это да. Правда, есть какие-то элементы от него, слышал краем уха, регулярно приходят по почте. Почему так – тоже пока неясно, но когда-нибудь узнается. Можно не сомневаться. В сказках, вот ведь, рано или поздно всегда всё налаживается, и всегда к лучшему. Зато, какой дед мировой! И на велосипедах кататься уговаривать не надо, и на рыбалку, и за боярышником в кубанский пойменный лес… А как отлично летние каникулы они с ним провели! Живи и радуйся! И на тебе!..
Та октябрьская ночь надолго запомнится. В первые мгновения после пробуждения даже не сразу сообразил, что его вытолкнуло из сна. Правое колено сжали тиски боли. Когда взрослые, заслышав его постанывания, включили свет, опухший сустав казался малиновым шаром, тело бил озноб. Но мальчика воспитывали мужчиной, поэтому он не хныкал, хотя слёзы и катились из глаз. Сами. Без спросу. И колено не слушалось. Согнулось пополам и не разгибалось. Точнее, разгибаться-то, если очень сильно постараться, прикусив губу, оно могло. Но чего это стоило! Ни в сказке сказать, ни пером описать…