– А что там у Вас? Лес из колонн? Да кому вообще нравится Ваш Казанский собор?! – возразил ему оппонент.
– Коллеги, коллеги! – остановил спорщиков скромный голос пятого присутствующего, – давайте успокоимся. Мы ведь говорили не о том, кто что построил, а о том, как непозволительно опошлилась и упростилась архитектура нашего с Вами родного города! Ведь в наше время, какие были прелестные здания, взять хотя бы Михайловский замок…
– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, так что ли? – проворчал шестой собеседник.
– Ну а почему бы и не похвалить, если есть за что! В отличии от Вашего второго «леса из колонн», как уже выразились ранее… хоть Вы и не приложили руку к проекту Казанского, но тоже построили достойный «лес». Ваш Исаакиев, можно сказать, лес двухэтажный!
– Бросьте, – подал голос седьмой зодчий, до сих пор молчавший, – Исаакиевский собор вполне неплох.
– Еще скажите, что Ваш проект Главного штаба – вершина зодчества, – ухмыльнулся первый.
– Да уж всяко лучше, чем та крепость, что Вы построили! – отбил седьмой.
Спорщики еще долго могли бы препираться, если бы не обратили внимание на восьмого присутствующего.
– А почему же Вы молчите? – спросил его первый.
– А что я должен сказать? – ответил тот.
– Раз Вы здесь, значит тоже построили что-то знаменательное и важное для облика нашего города?!
– Вовсе нет, – улыбнулся восьмой. – Более того, я даже никогда не был в России ранее…
– Так кто же Вы? – возмутился четвертый.
– Скромный врач, член Королевского общества в Эдинбурге. Это Англия, … знаете, да?! Всю свою жизнь я занимался химией, преподавал в Университете в Глазго и вот… однажды волею Википедии оказался здесь… рядом с Вами, великими зодчими, хотя я ничего не смыслю в архитектуре и она мне абсолютно безразлична!
– Да Вы – нахал! – вскричал было первый. – Шпион и изменник!
Зодчие хотели еще что-то добавить, но вынуждены были прервать свою беседу, застигнутые первыми проблесками утреннего солнца и шагами смотрителя Александровского парка, проверяющего все ли в порядке, не случилось ли чего за ночь. Они были вынуждены замолчать и оставить свои споры до следующей ночи, ведь статуям, даже в Санкт-Петербурге, не положено разговаривать на глазах у людей…