Все пропало. Но осталась жизнь.
Кудла принял решение и начал аккуратно спускаться вниз, надеясь встретить помощь.
Мама, задремавшая на скамейке, не видела, как ее Мишка, вцепившись детской ручонкой в решетку, другой утирает слезы, глядя на скитания эртога.
Ему удалось спуститься с гор и устроиться возле какого-то озера, питаясь листьями деревьев и рыбой. Там его и нашла группа альпинистов. Потом, после того как альпинисты в страхе разбежались, так и не начав восхождение, к озеру прибыла другая группа. Кудла очень надеялся, что его поймут, но охотники, как оказалось, умели только ставить сети и капканы.
– Так я оказался здесь. – Существо, похожее на плешивого медведя, улеглось, положив лобастую голову на лапы.
– И давно ты тут? – Детские глаза были полны слез.
– Давно. – Кудла вздохнул. На табличке, прикрепленной к решетке, значилось: «Старейший обитатель зоопарка».
– А ты… – Мальчик замешкался, стесняясь задать очевидный вопрос.
Пришлось прийти на помощь:
– Не умру. Мы, эртоги, живем очень долго.
– Это хорошо. – Мишка кивнул в ответ собственным мыслям. – Мне надо вырасти. Когда я стану большим, я вернусь к тебе, и мы что-нибудь придумаем. Я обязательно вернусь к тебе, Кудла!
– Мишка, ну ты намечтался уже? – раздался голос со скамейки. – Пойдем есть мороженое.
Кудла смотрел, как полосатый мальчик идет по аллее, держа за руку женщину в розовом.
Теперь у него появилась надежда. Эртоги живут долго.
А Мишка вырастет и обязательно придет на помощь.
Саймон висел снаружи их маленького шаттла и клял себя на чем свет стоит.
Правда, стоит ли этот самый свет на чем либо, он сильно сомневался, а потому клятвы носили несколько расплывчатый характер. Тем более винить ему, собственно говоря, было некого – все контракты он подписывал сам. Если бы не его самоуверенность, Майя, может быть, предпочла бы синицу в руке, и они после свадьбы остались бы дома, под куполом.
Это он Саймон, польстился на журавля в небе.
Ни синицы, ни журавля, ни даже неба, в том смысле, в каком его понимали предки, не покидавшие Земли, он, конечно, не видел. Небо его жизни было просто черным пространством, по которому рассыпались бесчисленные россыпи созвездий. На него можно было смотреть или из прозрачных окон на верхнем ярусе, или сквозь шлем, если вдруг зачем-то приспичило выйти из Купола.