– Трудно это осознать, Игорь. Но спасибо тебе большое.
* * *
Виктор купил в своем магазине коробочку с дорогим салатом с креветками, нарезку хорошего мяса со слезой, отборные груши и бутылку красного вина. Ничего подобного они с матерью сроду не ели. Но девчонку нужно вытаскивать. Ей уже сесть трудно. Не врача же к ней вызывать. Он, не заходя домой, остался в гараже, спустился в погреб. Оля лежала, тоскливо смотрела в низкий потолок и не повернула к нему головы.
– Слушай, – присел рядом Виктор. – Я не хочу, чтоб ты померла. Я даже не хочу, чтоб ты болела. Тебе нужно хорошо есть. Красное вино, говорят, здорово помогает от всяких там… малокровий. Я принес.
– Зачем? – слабо улыбнулась Оля. – Зачем вам нужно мое здоровье?
– Это мое дело – зачем да почему. Но ты сейчас поешь.
– Вы же знаете, у меня не получается.
– Я такие вкусности принес! Сначала глотни вина. Потом отдохни. А потом, знаешь, само пойдет.
– Вы такие эксперименты уже проводили с девушками в этом погребе?
– Не проводил. Никаких девушек. Просто понравилась ты мне.
– Если бы все так выражали свои чувства, женщины жили бы в концлагере. Каждый человек кому-то нравится.
– Ерунду ты порешь. Я жду, когда ты привыкнешь. Ну, чтоб не сбежала.
– А милиции вы не боитесь?
– При чем тут милиция? Ты захотела у меня пожить, спрятаться от этого верзилы, который всегда за тобой таскается.
– Это я за ним таскаюсь. Я люблю его. Он убьет вас, если найдет.
– Не найдет. В общем, так. Или ты ешь, или я силой в тебя все это заталкиваю.
– Не надо. Я буду есть.
Оля проглотила пару глотков вина из кружки. У нее сразу закружилась голова. Но она решительно взяла коробочку с салатом, отломила кусочек мягкого хлеба. Еда была вкусной, но утомляла, как тяжелый труд. Оля заставила себя съесть кусочек мяса. Вдруг почувствовала голод, но поняла, что больше есть нельзя.
– Мне нужно полежать, – сказала она. – Вы это оставьте, я доем потом.
– Я домой сбегаю и опять к тебе спущусь, – поднялся Виктор и встретил прямой взгляд голубых глаз, потемневших от ненависти.
Он выбирался из подвала с плотно стиснутыми зубами. Он может на куски себя порезать, но ее ненависти от этого меньше не станет. А у него рука больше не поднимется, чтобы ударить ее.
* * *
– Не буду скрывать, – сказал Сергей голубоглазому подавленному мужчине. – Время, конечно, здорово упущено. Если похищение происходило на улице, нет следов ни машины, ни обуви. Кроме того, мы не можем исключать, что ее просто сбили. И увезли в другое место.