Целан как поэт начинает еще в Румынии (первые его публикации – “Фуга смерти”, вышедшая в переводе на румынский, и несколько стихотворений в немецкоязычном журнале “Агора”), в 1948 году в Вене появляется его сборник “Песок из урн”, которым сам автор остается недоволен и требует уничтожить его. Целан тоже читает свои стихи на собрании “Группы 47” – в 1952 году, в Ниендорфе, – но присутствующие реагируют весьма отрицательно и на тематику, и на строй его поэзии, и в особенности , как кажется, искусственно-торжественную, патетическую манеру чтения. Правда, один из слушателей – редактор “Немецкого издательства” – от стихов Целана в восторге, и в 1952 году в Штутгарте выходит книга стихов “Мак и память”. Его поэтические достижения несомненны и отмечены двумя крупными литературными премиями Западной Германии, Бременской и Бюхнеровской (эти премии – одну чуть раньше, другую чуть позже Целана – получит и Бахман); однако он, с 1948 года живший и работавший во Франции, в Париже, словно бы на периферии немецкоязычного литературного поля, прорываясь к читателю, может быть, в первую очередь своими немецкими переводами русской (Есенин, “Двенадцать” Блока, Мандельштам, Хлебников, “Бабий яр” Евтушенко), французской (Рембо, Валери, Сюпервьель, Шар, Мишо и др.), английской (сонеты Шекспира), американской (Фрост) и итальянской (Унгаретти) поэзии. Немецкие литературные критики более чем прохладно встречали его публикации, одни – из-за, как им представлялось, слишком навязчивой тематической привязанности стихов к проблематике Холокоста (“поэзия после Освенцима”), другие – по причине “ненемецкости” его поэтического языка и повышенной герметичности словесных фигур и образов. Положение стало меняться в самом конце 1960-х, когда пришло новое поколение читателей, и смертельный прыжок с моста Мирабо, совершенный отчаявшимся и больным человеком, стал прыжком к славе, к бессмертию.