Теперь в ее тоне слышалась злость, и Халли изо всех сил старалась понять, в чем дело. Беспричинный хронический гнев? Впрочем, необходимость покинуть теплую уютную станцию и по стоградусному морозу тащиться за каким-то бестолковым визитером вполне могла послужить причиной. После приступа кашля женщина с трудом отдышалась. Выпрямившись, она сделала осторожный вдох.
– Не очень хороший у вас кашель, – сочувственно произнесла Халли. – Бронхит?
– Полярная простуда. Не волнуйтесь, вам этого тоже не избежать. Так, значит, вы все-таки на зимовку?
Женщина уселась на снегоход и знаком велела прибывшей сесть позади нее. Ветер уже пробрал Халли до костей.
– Тут все время так дует? – спросила она.
– Нет.
– Это хорошо.
– Я хотела сказать, что обычно ветер намного сильнее.
Прежде чем запустить мотор, женщина посмотрела на Халли из-за плеча внимательным взглядом.
– Теперь до меня дошло. Вы приехали на замену той самой пробирке, которая умерла, верно? Как же ее звали?..
– Ее звали Эмили Дьюрант, – ответила Халли.
– Добро пожаловать в ЖОПУ, – объявила бочкообразная женщина. – А расшифровывается это как…
– Как это расшифровывается, я в курсе. ЖОПА – это «Исследовательская станция «Амундсен-Скотт» – прервала ее Халли, обретя наконец возможность дышать. – Выглядит как «Мотель номер шесть» на ходулях.
Они стояли возле парковки снегоходов рядом с желтыми ступеньками лестницы, ведущей к главному входу в станцию.
– Ветры дуют ниже, поэтому здесь не образуются снежные заносы. А иначе пять лет – и мы погребены. Как это произошло со «Старым полюсом».
– Так, значит, жизнь существует здесь во всех проявлениях? Люди живут, работают – в общем, все как обычно?
– Теперь да. Летом все разъезжаются. Пробирки завершают свои проекты. Остается только костяк команды обслуги.
– Пробирки? Обслуга?
– Полярный сленг. Научные работники – это пробирки. Те, кто обеспечивает им условия и оказывает помощь, например я, – обслуга. Нас еще называют амбалами.
Войдя внутрь, они пристроили чемоданы Халли у стены и сбросили верхнюю одежду. Женщина оказалась чуть тяжелее и приблизительно на пять с лишним дюймов ниже Халли, рост которой составлял пять футов десять дюймов, а вес – сто тридцать шесть фунтов. Каштановые волосы «аборигенки» были подстрижены «ежиком», а нечистую кожу щек покрывали пятна застарелой угревой сыпи; она взирала на мир взглядом собаки, часто получающей пинки. Пристально посмотрев на Халли, женщина сразу оценила ее внешность: светлые, почти белые волосы, высокие скулы; большие синие, как бирюза, глаза. Негромко присвистнув, она сказала: