Бауман никогда не забывал этой фразы; она стоила того, чтобы добавить ее в перечень личных заповедей и следовать ей и в больших, и малых делах. Электронное письмо было одним из таких малых дел, которые могут иметь большие последствия, поэтому Уил не мог оставить его незаконченным. Теперь он чувствовал себя так, как, по его мнению, чувствовала себя лошадь Гранта, знавшая, что должна идти, но абсолютно не желавшая этого.
Возвращаясь к столу, Уил скорее почувствовал, чем услышал какой-то посторонний шум. Возможно, это был какой-то очень слабый звук, похожий на хлопок. Он на несколько секунд застыл на месте, затем прошел на кухню и выключил рубильник, обесточив все электроприборы в доме. После этого вышел на заднее крыльцо – шум, или что-то похожее, донеслись оттуда, – оставив дверь открытой. Он долго стоял за порогом, прислушиваясь и стараясь почувствовать темноту, и в конце концов вернулся обратно в дом.
Подойдя к письменному столу, Уил сел и, уставившись в монитор, стал прокручивать в голове минувшие события, пока не почувствовал, что заходит в тупик. Наконец, чтобы выйти из этого близкого к оцепенению состояния, он выпил уже остывший кофе, стоявший возле компьютера, сделал глубокий вдох и попытался придать себе творческий импульс – этому трюку обучил его когда-то друг-писатель.
«Дорогая Халли!
Вот что я хочу сказать тебе сейчас…»
На этом Уил остановился. Немного подождал. Подождал еще. Потер лоб. Откинулся назад, закрыл глаза, хмыкнул. Встал, походил по комнате и пошел готовить ужин.
На следующее утро он встал еще до восхода солнца, выпил кофе, приладил к ногам снегоступы. После легкого двадцатиминутного перехода через каменистую возвышенность Бауман вышел к подножию самого большого замерзшего водопада. Насколько он знал, никто до него не отважился по нему подняться, а значит, ему принадлежит право дать название этому водопаду. «Откровение».
Утес взмывал вертикально вверх почти на сто пятьдесят футов. Восхождение возможно было совершить, только двигаясь по спирали по выступающему карнизу, что требовало большой осторожности. Необычным было то, что начальная точка маршрута располагалась так близко к его концу, но скорость потока способствовала тому, что вода выплескивалась за поверхность утеса, формируя карниз, состоящий из лежащих друг на друге замороженных слоев. В некоторых местах карниз подломился под тяжестью собственного веса.