Он утирает лицо под тарахтение дверной ручки.
– Папа, ты в порядке? Я вызову слесаря снять все дверные замки – предупреждаю тебя!
Трясущиеся руки не сразу сумели повесить полотенце обратно на сушилку. Он открыл дверь.
– Хэлло, вы меня ждете?
– С ума можно сойти! У меня чуть сердце не выскочило – то ли ты сознание потерял, то ли еще что!
– Ничего, ничего, с папой все в порядке, – успокаивает сестру Джал. – Это самое главное.
Нариман с улыбкой вышел из ванной и подтянул брюки. С ремнем труднее, дрожащие пальцы не попадают стерженьком в пряжку. Засмотрелся на косой луч между кроватью и окном, залюбовался галактиками пляшущих пылинок, совершающих свои небесные движения по загадочным орбитам. Гул машин за окном, как всегда, усилился к вечеру. Отчего это уличный шум больше не раздражает его, подумал он…
– Что ты размечтался, папа, ты лучше нас послушай, – говорит Куми.
Нариману казалось, что в окно вливается благодатный запах земли, омытой дождем; он почти ощущал его на вкус. Выглянул в окно. Да, капает. Но это не дождь, а тоненькая струйка воды из соседского цветочного ящика.
– Даже с моими здоровыми ногами рискованно ходить по улице, – продолжил Джал ежевечернее выступление по поводу прогулок отчима. – А хулиганство на бомбейских улицах? Легче наткнуться на золотой самородок под ногами, чем встретить обыкновенную вежливость. Какое удовольствие ты находишь в этих прогулках? Ничего хорошего.
Носки. Нариман решил надеть носки и подошел к комоду. Роясь в неглубоком ящике, он ответил, не поднимая головы:
– Совершенно верно, Джал. Но есть много источников удовольствия. Канавы, рытвины, уличное движение не могут затмить жизненные радости.
Рука, трепещущая как птичье крыло, все шарила в ящике. Но задача оказалась не по силам, и он сунул в туфли босые ноги.
– Туфли на босу ногу? – возмутилась Куми. – Выйдешь на улицу в таком виде, как дикарь из деревни? И посмотри, как у тебя руки дрожат, ты даже шнурки не можешь завязать.
– Верно, и ты могла бы помочь.
– С радостью, если бы ты по делу собирался: к доктору или в храм огня за маму помолиться. А глупостям я потакать не стану. Чтобы человек с болезнью Паркинсона проделывал то, что ты себе позволяешь!
– Я же не в Непал собираюсь по горам лазить. Хочу немного пройтись по переулку, вот и все.
Смягчаясь, Куми опускается на колени завязать ему шнурки, что она делает каждый вечер.