– Да, – Рудольф кивнул так, что светлые пряди упали ему на глаза, придав его лицу мальчишеское выражение. – У Эдмунда был коньяк, он дал его мне, и я напился. Еще в карете.
– Зачем?
– Надо же было как-то… отпраздновать… – он зло усмехнулся. – Император умер, да здравствует император… Это говорили в Парламенте… – он оглянулся, заметил пустую бутылку и скривился. – Почему они принесли мне только одну бутылку? Я же протрезвею, пока доберусь до своей спальни! Фриш!!!
– Ваше Величество, может быть, вам не стоит… – попыталась увещевать его девушка, но он отмахнулся:
– Ну хоть вы не указывайте, что мне делать!
– Как вам будет угодно, – она обронила это холодно и повернулась, намереваясь уйти, но император ухватил ее за руку:
– Постойте, я снова обидел вас, верно?
– Нет, что вы! – она решила, что отрицание поможет сбежать, но хватка не разжалась.
– Обидел… – пробормотал мужчина, разговаривая скорее с самим собой, – и вы ненавидите меня?
Девушка вздрогнула, вспомнив свои опрометчивые слова, сказанные в приемной.
– Вам показалось, – торопливо проговорила она.
– Нет, ненавидите… – император зло усмехнулся, – как и все эти…
Он кивнул головой в сторону двери, затем вновь посмотрел на Амалию, на этот раз задумчиво:
– Меня ненавидит красивая девушка… И что же теперь делать? Может быть…
Прежде, чем она успела воспротивиться, Рудольф резко схватил ее за талию, привлекая к себе. Одна рука скользнула по шее вверх, удерживая за затылок, девушка попыталась вырваться, но не смогла. Бирюзовые глаза приближались. Словно завороженная Амалия смотрела в них, прекрасно понимая, что сейчас произойдет. Она знала, что ей надо сопротивляться и закричать, но не могла издать ни звука.
Мягкие губы едва заметно коснулись ее губ, она успела уловить аромат спиртного, а затем вдруг тиски, сжимающие ее талию, разжались.
На дрожащих ногах девушка отпрянула, с тревогой всматриваясь в лицо своего мучителя. На его губах была загадочная улыбка. В какой-то момент у девушки закралось подозрение, что Рудольф не так уж и пьян, но она предпочла отбросить его. Какая разница, пьян император или трезв, его поведение было просто возмутительно. Странно только, что вместо праведной ярости Амалия испытывала лишь смущение и еще немного, и в этом следовало признаться самой себе, разочарование от того, что поцелуй не состоялся.