Вспоминая, чем наполнен, холодильник шумно сглатывал слюну в ночи. Это теперь на новогоднем столе, можно отведать всё, к чему манят призывно яркие картинки, намекая на то, что под их бумажными юбками нечто в высшей мере обольстительное. Хотя, в самом деле, один и тот же среднестатистический вкус единого, исключающую скорую порчу ингредиента, лишает необходимости обращать внимание на содержимое тарелки. Есть, что покушать? Ну и славно. То ли дело раньше: картошка, сало, огурчики, пирожки с капустой и яйцами, заливное, селёдка с лучком…
Когда нам было лет по тринадцать, родители разрешили встретить Новый год по-взрослому, совершенно одним, даже без бабушки, дремлющей над вязанием в соседней комнате. Мы сами добыли ёлку, отстояв длинную весёлую очередь у грузовика, тащили её до квартиры и на этаж, непоправимо пачкая смолой пальто. Праздничное дерево установили в ведро с песком, укутали ватой, натрясли поверх блёсток, чтобы было похоже на сугроб. Ветки нарядили бусами из разноцветных стеклянных трубочек и шаров, бумажными флажками, склеенными из старых предновогодних номеров «Мурзилки»6, а самую макушку украсили пятиконечной красной звездой, похожей на ту, которая светится изнутри над золотым циферблатом Кремлёвских курантов, и следит за наступлением Нового Года.
Пока девчонки, подвязав мамин фартук, возились в кухне с винегретом и картошкой, как заправские хозяйки, мы выдвинули в центр комнаты стол и натащили от соседей стульев, а когда подумали, что уже всё, на нас возложили ещё одну обязанность, – «достать чего-нибудь вкусненького». Чего именно, сказано не было, поэтому мы были неопределённо свободны, а если честно сказать, то совершенно растеряны, ибо обычно покупали то, «что мамка приказала».
Помню, как мы с Петькой Ивановым, соседом по парте и завхозом нашего класса, по прозвищу Пенёк, брели в растерянности по двору, пока нас не окликнула соседка с первого этажа, тётя Валя. Она попросила помочь донести её сумки до квартиры, а заодно поинтересовалась, чего это у нас такой кислый, не новогодний вид. Мы поделились с соседкой своим горем, дескать, девчонки наши, как царевны из сказки, послали купить «то, чего сами не знаем, что». Тёть Валя рассмеялась, выудила из сумки железную баночку и показала её нам: