Золотой дождик - страница 16

Шрифт
Интервал


Что тут началось, казалось, они как медузы на солнце растворятся в своём крике.

«Да ты просто щенок!», «Только попробуй попросить денег!». У них не хватало сил высказать, что они думали. Дядя нёс какую-то пургу – я пытался ответить – он не давал мне сказать и половины – я отвечал громче – мать орала, чтобы щенок не повышал голос.

В конце я сказал, что ненавижу госслужбу, весь этот уклад. Я предложил им посмотреть на сестру и брата, и куда это их завело.

– …Мы всегда боялись вас обидеть!

– А-а-а, теперь мы виноваты!

– Ладно, всё, – я поднялся.

– Подумай о Маше, – сказала мама в слезах, – если не хочешь о матери, о мёртвом отце, подумай хотя бы о ней. Она ради тебя настолько пошла, НАСТОЛЬКОЕ, … ты обязан ей за то здоровье, что она потеряла. Ты ей обязан! И сегодня, она продолжает быть с тобой не смотря на всё твоё самолюбование. Что ты будешь без неё? А ты, а ты…

Я вышел из зала с фотографиями. Под лестницей идеально умещалась клетка шпица и там собака дрожала в самом углу, смотрела на меня круглыми чёрными глазами. Вот такое вот дерьмо, милашка. Наверно, она видит мир даже более реально чем мы, наверно, молниеносную, несуразную мысль, что проносится у неё в башке можно было бы выразить просто:

«им повезло уродиться богами, кормильцами, обладателями ЧЕГО-ТО ЧЕГО-ТО, еды, а они…непонятно. Мне бы той вкуснятины, что вчера сбросили вниз и клянусь, больше ничего, клянусь, больше ничего! Пусть только все проблемы унесутся мимо, туда, куда летит ветер над колосьями пшеницы».

«Малышка заткнись. Ты обжираешься так, что мы тебя по врачам постоянно таскаем. Жрёшь как свинья».

«Мне страшно».

Сестры на улице видно не было, наверно, она пыталась разобраться с собой, стоила-ли её манипуляция свеч, может ей было стыдно, но уверен, она найдёт из этого выход. Когда садился в машину, не было и намёка на солнце, но всё равно было тепло, прохладный ветерок, словно включил и печку, и кондиционер одновременно. Я поехал к друзьям.

Двор, в котором они сделали прокат велосипедов, охрененно грелся внешней стороной стен многоэтажного дома. Никитос раньше жил здесь и сидел с великами обычно по выходным и вечерам, чинил их, когда было нужно. Макс был по будням и в основном бездельничал, писал монологи, всякие мелкие сценарии и скетчи. При входе во двор куча расклеенных фланёров, был один новый, и по центру написано: «Жильё на море БЕЗ ПОСРЕДНИКОВ». В тенёчке, в самом углу двора, Никитос бездвижно косился под грязным шезлонгом. Я спросил, чем он занят. Он поднял на меня небритое лицо и сказал, что это путеводитель, но Южной Африке.