– Если надо, могу вставить про то, как Усачев обозвал Гехта «климактерическим кликушей», а Гехт сказал, что новый усачевский роман – это «домотканая диарея».
– Как?
– Домотканая…
– Фи! – поморщилась Маша.
– А по-моему, смелый и яркий образ! – сквитался Макетсон.
– Не надо нам таких смелых образов! – отмел я. – Через два часа сдать недостающие строки! А пока то, что есть, отнести на машинку! Что у нас еще?
– Юбиляры. Список готов. На третью полосу, – доложил ответсек.
– Хорошо.
– Есть еще информашка о выступлении писателей на заводе «Серп и молот».
– Как называется?
– «В рабочий полдень».
– Банально. Есть такая передача на радио. Лучше назвать «В ритме станков».
– Очень оригинально! – вздохнула Синезубка.
– Еще в загоне давно киснет репортаж про поэтический десант в Нечерноземье. «Рифмы посевной», – донес Макетсон.
– Почему так долго лежит? Какая посевная? Уборочная почти уже закончилась.
– Так ведь десант возглавлял Золотуев. До того, как его сняли. Он же и текст написал.
– Сколько строк?
– Сто пятьдесят.
– М-да. Назовем «Рифмы отдыхающего поля». Время года из текста убрать! Золотуева – в общий перечень участников, а подпишем…
– Фагин! – подсказал Боба.
– Да хоть и Фагин, – кивнул я. – Борис Львович, «В ритме станков» и «Рифмы отдыхающего поля» под общую рубрику «Поэзия и труд».
– Значит, переверстывать? – дрогнул голосом Макетсон.
– Значит, переверстывать. Большая дыра остается?
– Строк двести.
– Какие предложения?
– А давайте напечатаем рассказ, – щебетнула Маша.
– Какой?
– Ковригинский – про общую баню в Германии. Никогда не мылась в общей бане.
– Могу устроить, – хихикнул Крыков.
– Это неудачная шутка! – насупился ответсек.
– Таких шуток, Борис Львович, будет теперь много. Готовьтесь! – усмехнулась Синезубка.
– Есть еще стихи о Пушкине, – буркнул Толя. – Но их лучше до девятнадцатого октября придержать.
– Откуда?
– Самотеком пришли.
– Покажи-ка!
Торможенко, ухмыляясь, сунул мне машинописную страничку бежевого цвета:
Я Пушкиным был с детства очарован,
Везде искал о нем материал
И понял, что Наташу Гончарову
Поэт, как муж, не удовлетворял…
– Очень смешно! – показательно поморщился я.
– У него есть еще и к Седьмому ноября. – Маша протянула другой листок – розоватый.