Хабаровчанин отдал полтинник, схватил чемоданы и поспешил к подъезду. Таксист несколько мгновений рассматривал на ладони монету, потом, выругавшись, швырнул ее в газонные кусты, сел за руль – и машина, злобно взревев, сорвалась с места.
– Вы все поняли? – тихо спросил меня очкарик.
– Что именно?
– Это же чистой воды инфляция. – Он повторил выбрасывающий жест шофера.
– Вы уверены?
– Я экономист. Мы идем к катастрофе. Хлеб будет стоить десять рублей за батон.
– А водка? – осторожно спросил я, понимая, что сижу рядом с не очень здоровым человеком.
– Страшно сказать: двести!
– Что вы говорите! – Я покачал головой и отодвинулся.
…В детском саду, как и подсказывало предчувствие, моя Алена, одна-одинешенька, сидела посреди комнаты, обложившись игрушками, среди которых было несколько пластмассовых Крокодилов Ген и Чебурашек.
– Полуякова, за тобой пришли! – конвоирским голосом крикнула воспитательница и с ненавистью посмотрела на меня: если бы не мое опоздание, она давно бы уехала домой.
– Знаете, автобусы совсем не ходят, – начал я оправдываться. – Просто безобразие какое-то…
– Знаю. Мне самой до «Каховки» на перекладных добираться. Вы уж, папаша, лучше ребенка на пятидневку сдавайте, чтобы и вам жилы не рвать, и нам тут, сами понимаете… – ответила она, складывая в большую сумку продукты из холодильника.
Мы с Аленой вышли на улицу. Рыжее, как таракан, солнце забилось в щель между многоэтажками и шевелило лучами, точно усами. К вечеру похолодало. Веселые осенние листья померкли. Я поправил на дочери вязаный шарф:
– Вернули «Пупу»-то?
– Вернули, – грустно ответил ребенок. – А ты чего так поздно? Мама сказала, меня рано заберут. Знаешь, как Тамара Ивановна ругалась?
– На работе задержали.
– Я так и подумала. А в такую погоду можно есть мороженое?
– Маленькими кусочками можно.
Пока мы покупали возле универсама мороженое, зажглись фонари. Из переполненных автобусов, грузно пристававших к тротуару, вываливались толпы орехово-борисовцев, зато в центр летели пустые окна с одинокими пассажирами.
– Алена, – сказал я, нежно наблюдая, как дочь ест пломбир за 19 копеек в вафельном стаканчике с кремовой розочкой, – ты уж маме не говори, что одна в группе осталась, ладно?
– Ладно. А когда ты был маленьким, «Лакомка» с орехами уже была?
– Нет, еще не было.