– Привет, На́тан, – угадала я.
Он был единственным из Равелов, кого я знала по имени задолго до визита в Атермонт. Младший брат Марго, которому весной исполнилось двенадцать, пока ещё не вошёл в подростковый возраст, чтобы трансформировать искреннее детское любопытство в «я и так всё знаю, отстаньте от меня». Он беспрестанно терроризировал обитателей дома безумными идеями и экспериментами. Пока что они не вышли за рамки баловства, но порой причиняли беспокойство: не по поводу целости и сохранности особняка Равелов, а, главным образом, за жизнь самого Натана.
Вкупе это складывалось в картину-катастрофу, включающую в себя, по рассказам Марго: попытку подарить дяде Альберту волосы при помощи клея-момента и крысы; масштабный новогодний фейерверк в ванной; а также великую любовь к полётам – когда маленький изобретатель сиганул из окна третьего этажа с самодельным дельтапланом. Попытка эта едва не стоила брату Марго жизни. Ситуацию спасла старая яблоня, в которую тот врезался, пикируя вниз, и в итоге отделался лишь боязнью высоты и ненавистью к домашним арестам.
Не знаю, как с таким подходом к развлечениям Натан всё ещё не ходил с каторжной гирей на ноге, но Марго не раз рассказывала, что дядя Альберт настаивал отправить Натана – и не только его, в закрытый пансионат. Идея не имела должной поддержки. Айзек и Лидия, как люди справедливые и либеральные, прекрасно понимали, что запреты лишь подстегнут интерес сына к опасным опытам. Жизненные поиски Натана можно было только регулировать – явно не ограничивать.
Тем временем ультразвук детских голосов продолжал испытывать терпение присутствующих. Облюбовав траекторию вокруг стола, брат и сестра по очереди донимали друг друга щекоткой. Айзек мягко привлёк их внимание, подав голос:
– Натан. Лили.
Лили пожаловалась на брата, но тычки не прекратила.
– Не имеет значения, кто первый начал, – спокойно и сдержано ответил ей мистер Равел. – Натан, пожалуйста, садись за стол.
– Да, сейчас…
Они описали ещё один круг. Миссис Равел, не произнося ни звука, повернулась к Натану. Натан пулей отскочил от сестры и прилип к своему стулу, для полной картины криво засунув обеденную салфетку за ворот.
Я едва не зааплодировала авторитету матери Марго. Вряд ли она успела оценить мою реакцию, так как в эту секунду с прозаичным видом подхватила опрокинутый Натаном пустой стакан. Айзек благодарно поцеловал её в плечо.