– М-м… Дай поспать, – я рухнула обратно, в объятия тёплого, мягкого ложа.
– Вставай! Не время подушку слюнями заливать. Нас ждёт Атермонт!
– М-м?.. Какой Атермонт?
– Дожили… Ты так скоро и меня узнавать перестанешь.
Я недовольно уткнулась лицом в подушку:
– Марго, давай через пару часиков?..
– Кто-то ещё планировал книгу писать… Ага, уже вся по локоть в чернилах.
– Угу…
– Можно подумать, тебе там снится нобелевская премия по литературе, – пробурчала Марго, хотя ладонь её всё равно ласково погладила меня по голове. Я в наслаждении улыбнулась.
– Мне приснилось, что мне в ухо попала вода…
Повисла озадаченная пауза.
– И вот это сопящее существо называет себя творческим человеком, да? Алекс?
Алекс?
– Кто такая Алекс?..
– Ай, неважно…
Я зевнула и погрузилась в темноту. Послышался стук оконной рамы, затем ещё один. Так и не дождавшись продолжения банкета, Марго укутала меня и куда-то испарилась, а я осталась досматривать невнятный сон о старушках, что выращивали младенцев из саженцев, поливая их из зелёных леечек. Когда урожай поспевал, старушки стряхивали с новорождённых землю, приговаривая: «Вот не в капусте тебя нашли, не в капусте…»
Проснулась я в лёгком недоумении. Часы показывали восемь.
Теперь встать было труднее. Тело точно сварили в молоке. Зависнув между сном и реальностью, я с усилием откинула одеяло – тяжёлое как женская доля. Футболка была мокрой насквозь. Я с трудом стянула её и отбросила в сторону. В лицо бил цветастый из-за витражных стёкол солнечный свет. Поспишь тут…
Нигде не будет мне покоя… – покачнулось внутри смирение.
В ожидании каникул мы с Марго праздновали успех каждого экзамена с соседями по этажу. Немыслимое количество дешёвой выпивки, навязчивая музыка, запрещённые вещества в цветных упаковках от жевательных конфет, от которых я шарахалась в ужасе, и бесконечные сплетни: кто с кем спит, кто из преподавателей взяточник, где достать конспекты на халяву – всё это повторялось изо дня в день в духе хитроумной пытки. Точно примерный мученик я надеялась, что хоть раз последняя «сова» отрубится до рассвета и тогда воздастся мне за страдания. Как бы не так. К концу сессии я была готова спать на улице.
В тусовках я принимала весьма косвенное участие, и моего отсутствия никто, кроме Марго, не замечал. На её заботливые предложения всех выгнать я с завидным идиотизмом отвечала, что всё в порядке, что просто хочу «подышать свежим воздухом», и куковала ночами напролёт во дворе общежития. Она вряд ли верила в это, но и правду не выпытывала.